По следам прошлого - Ольга Савченя (2021)

— Устала, — заметил он.

— Вот только не говори, что ты не устал.

Вообще, в путь с Роми отправились неплохие шан’ниэрды. Веселые, общительные и при этом совершенно ненавязчивые. Свое дело они знали — не наседали опекой круглосуточной и всегда настороже были. Даже жаль, что пришлось двоих от себя отправить, и мы толком не познакомились. Но, как сказал Нард, все поправимо. Отделаюсь от Роми, а затем присмотрюсь к гильдии этих уважаемых наемников внимательнее. Уверена, что ни Елрех, ни Дриэн не обидятся, если я вдруг захочу изменить свой род занятия.

— Так что, девчонка, кто учил тебя бою? — Нард меня в плечо толкнул, и я с колеи сошла.

Улыбаясь широко, плечо потерла и правду ответила:

— Вольные.

— Неужто?

— Правду говорю.

Солнце заставляло щуриться. Мы медленно тащились к деревне, куда возвращаться совсем не хотелось. Опять четыре стены в доме, пропахшем травами и старостью.

— И не один?

— Два.

— И когда они тебя учили, ты же соплячка.

— На себя посмотри, старик! — засмеялась я, глядя на гладкую кожу лица. У него она лишь обветрена чуть-чуть. — И это тебе четыреста периодов исполняется?

Духи, это же почти сто лет!

— Я шан’ниэрд, мне положено так выглядеть. Вот к четыреста пятидесяти уже стареть начну, а там с благословения духов проживу еще сотню и к Древу жизни с незапятнанной душой отойду.

— И ты всю жизнь так?

— Как?

— В наемниках проходил?

— Нет. Я начинал с бумажной работы, хотел при дворце устроиться, но надоело быстро. Как понял, что жизнь не в удовольствие, по гильдиям пошел. Сначала по высшим — Справедливости, Мудрецов, несколько целительских, а затем до Защитников дошел. Но вот в высшей у Защитников мне не понравилось, я поэтому попробовал в уважаемой гильдии прижиться. И, как видишь, прижился.

Болтая о ерунде, мы миновали дом Кейела, дошли до дома старой знахарки — вредной, вонючей и жадной. Впервые мне приходилось так близко и долго контактировать с викхарткой. Зато, как только мы с Елрех ее увидели, сразу поняли, почему выдающаяся знахарка в такой глуши обитает. В деревне же ее любили, уважали и помогали, чем могли. Впрочем, я тоже душой кривлю, думая о ней только плохо. Старая, выглядела она ужасно, словно труп — кожа дряблая, морщинистая, с частыми пигментами и темная, будто толстым слоем грязи покрытая, висела на костях. Даже лицо было таким впалым, что, казалось, потяни за отвисшую кожу под подбородком и снимешь маску с голого черепа. Клыки ее желтые выпирали особенно, трещинами пестрили, а концы сточились. И на всем этом безобразии ни одного волоска не осталось, лишь пара коротких ресниц над выпученными глазами нависала. Неприятен один только вид, что уж говорить о запахе тонком, сладковатом, который уж больно трупную вонь напоминал. Вот только за этим внешним ужасом и за грубостью языка скрывалось безграничное желание помогать всем нуждающимся. Да и сплетни викхартка до удивления не любила — ни о ком не рассказывала, и сама мало о чем спрашивала.

Каждый вечер старуха ругала меня на незнакомых языках — я по тону понимала, что ругает, — но при этом переносицу чем-то едким натирала, а после еще руки свои мазала какой-то дрянью жгучей и голову мне долго массировала. Сначала жгло сильно, прямо не усидеть на месте, а затем ничего — отпускало медленно и даже ощущения приятные появлялись, на сон клонило. Я просыпалась с рассветами, и викхартка нехотя вставала со мной, шла в тесную кухню, разбавляла мне горькие настои с другими настоями. Еще более горькими… Старуха знала, что пить эту гадость я дико не любила, поэтому внимательно следила, чтобы я все до последней мерзкой капли выпивала, а только потом поесть разрешала, да и то не все, что хочу. Диета мне ее не нравилась, скудная, не жирная и часто на меду все. От меда уже тошнило.