Заставь меня полюбить - Ольга Коробкова (2020)

Сдерживать себя было не так-то легко. К сожалению, многие необученные эмпаты были подвластны чужим эмоциям. Они могли увлечь, впитаться в нас самих и ощущаться как свои собственные. И сейчас, гнев и недовольство гостя подкрепили мои, ещё только едва зарождающиеся эмоции, усилив их во сто крат. Кажется, пришло время медитаций. Это терапия, длившаяся от недели до месяца, в зависимости от того, насколько ослаб маг на эмоциональном уровне. Она не требовала больших усилий и посещений специализированных мест, как и постоянного проведения. Последняя медитация проходила у меня три года назад. Видно, последние события повлияли на ускорение её проведения.

Вообще, медитация — это погружение в себя, когда маг под воздействием специальных веществ расслаблялся и мог спокойно со стороны разглядеть оболочку, окружающую его. У каждого она разная. И способы восстановления — тоже. У меня это ажурная паутинка, нити которой я на протяжении нескольких сеансов связываю между собой, убирая брешь в этой броне. Казалось бы, такая мелочь! А в самый ответственный момент может сыграть плохую шутку над человеком, одаренном магией.

Сделав глоток, я отставила чашку в сторону. Да, сегодня же займусь этим. Я предпочитала погружаться в себя при помощи окуривания. Зажигала маленькие свечи, закрывала глаза, вдыхала приятный запах и занималась медитацией, пока не догорят свечи и запах не начнет развеиваться. В прошлый раз я закупилась на славу, и парочка штук у меня осталась. Так что можно не откладывать на потом и обеспокоенно бежать в магазинчик за пополнением продовольствия.

Матушкины шаги я узнала сразу. Она всегда ходила так: легко, элегантно, и в то же время несколько торопливо, взволнованно.

— Дорогая, — присела она на краешек дивана, — прости меня, я стала случайной свидетельницей вашего разговора.

Я мысленно усмехнулась. Ничего удивительного, мама! Любопытству твоему могут позавидовать даже известные сплетницы империи.

— Это вы меня простите, мы с гостем говорили слишком громко, наверное, было слышно даже на втором этаже, — слабо улыбнулась я. Личный кабинет мне не помешал бы уж точно.

Родительница покачала головой. И что бы значил этот её жест? Неодобрение?

— С лавкой действительно всё так плохо? — взяла она мою руку в свою.

— Нет, — соврала я, но заметив искреннее сочувствие в глазах матери, добавила. — Не совсем. Шансы на успех есть, да и если постараться, можно найти выход, — заверила её я.

— Ох, Эмили, — вздохнула матушка, посмотрев на меня тяжело из-под ресниц. И я поняла, что если сейчас мне опять скажут, что это не женское дело — заниматься предпринимательством, я просто не выдержу и сорвусь. — Неужели это так обязательно, доделывать то, что не успел твой отец при жизни?

— Что ты имеешь в виду? — удивлённо спросила я. Мне ведь не послышалось?

Мама как-то криво улыбнулась, поняв, что сказала лишнее. Отпустив мою руку, она нервно раскрыла веер, скрывшись за ним, словно бы это могло её спасти от моих расспросов.

— У отца были планы на эту лавку? — вновь задала вопрос я.

Недовольно закатив глаза, родительница тяжело вздохнула и ответила:

— Да, он планировал отремонтировать её и преподнести тебе как свадебный дар. Но, как видишь, он умер прежде, чем ты нашла себе избранника, — нашла в чём укорить меня она. Я только отмахнулась. Внутри приятно грела мысль о том, что папа верил в меня и хотел помочь в воплощении моей мечты. Он не считал, что я обязана только сидеть дома, рожать и воспитывать детей. Он знал, как я хочу быть независимой, и не пытался исправить это во мне.

— Раз отец верил в меня, я тоже в себя верю, — твёрдо сказала я, тем самым показывая — никаких пререканий. Нравится это кому-то или нет, но теперь я точно не собираюсь отступать.