Ничего нового, — усмехнулся про себя мужчина, зная, что это была его привычная реакция на все, что ему не нравилось, или чего он не понимал. Вот только… — мелькнуло у него в голове. Впервые она, эта чертова злость, была — агрессивной, рвущей и всепоглощающей, угрожающей подчинить и утопить его в себе…

Что за хрень? Это все, бл#дь, было хренью.… И его непонятная злость на себя, на Лерку.… И нелепые намеки Макара… Чувство к этой маленькой хрупкой девушке, поселившиеся в сердце Кира, к девушке, которой с утра он собственноручно надел на палец кольцо, и которая, скорее всего, носила под сердцем его ребенка, пересилило все доводы его истерзанного сомнениями и недовериями рассудка… Он любил ее так, как никого и никогда больше не любил в своей жизни. И только это было главным в данную секунду…

— Ты со мной? — услышал он, как будто бы через вату, свой собственный охрипший голос.

Макар скупо кивнул:

— Еще бы я такое пропустил…

Спустя пять минут Кир нашел свою девочку там, где и не мог бы предположить, найти — согнувшуюся в три погибели в кабинке женского туалета в замшелом третьесортном кафе.…

Холеная, капризная, избалованная и изнеженная любовью родных и близких Валерия Снежная сидела прямо на полу, и белой дрожащей рукой обнимала… унитаз.…

Твою мать, твою мать, твою мать! Эта картина была неправильной…, она была за гранью… — почти такой же, как картина сломленной, избитой Леры, лежащей на кровати… в то, памятное утро…

— Твою мать! — выругался Чертанов уже вслух, вытаскивая из диспенсера салфетку и прикладывая ее к мертвецки-бледному лицу Лерки. — Лучшего места не нашли? — нажимая на слив унитаза, разражено и зло спросил он у мнущегося в дверях Сергея.

Вот же, бл#дь, косорез несчастный…

— Кирилл Алексеич… — начал запинаться парень. — Да… мы.… Да тут…

— Да мы… да тут……- передразнил его Кирилл, поднимая с пола потрясенно уставившуюся на него девушку. — Бл#дь, дать бы вам двоим…

— Каши… березовой, — усмехнулся Макар, которому, вся эта картина, в отличие от Чертанова, по всей видимости, казалась смешной и забавной.

— Это ж… пизд#ц какой-то, — рыкнул Кир, поправляя рубашку девушки, прилипшую к ее мокрому от пота телу. — Ладно, этот… — олух царя небесного. Но ты, то… Лер?! Что случилось с той умной девочкой, которую я оставил дома утром? Черт возьми, где она? — посмотрел он на бледное, осунувшиеся лицо малышки, на ее опухшие и покрасневшие от слез глаза, и…. ощутил вдруг, как в низу живота все сжалось…

Черт!! В ее глазах была — мука, и… страх?! Опять этот гребанный страх.…

Мысленно проклиная себя Кирилл, разжал левую руку девушки и забрал из нее две яркие коробочки с надписью — "Эвитест"…

— Неужели, это нельзя было сделать дома? Или на худой конец, в туалете "Афоса"… Обязательно здесь?? — поморщился он, заглядывая в огромные испуганные зеленые глаза Валерии.

— Как?? — пробормотала Лера, смертельно побледнев.

И это ее "как" — не могло быть непонятным для Кира…

— Оставите нас, — коротко бросил он Макару и Сергею, указывая кивком головы на выход.

А затем с трудом дождавшись, пока за парнями плотно прикрылась дверь, Кир медленно повернулся к дрожащей в его руках девушке.

— Лер, это не высшая математика, — произнес он, стараясь сохранить на лице спокойствие, несмотря на звенящий шум в ушах, и бешено клокочущие сердце в груди. — Два плюс два всегда четыре. Вопрос в другом… — ты собиралась мне об этом сказать? Или нет…?? — процедил Кир сквозь зубы и застыл на мгновение, понимая, что она побледнела еще больше, услышав его вопрос.…

И это был очень ясный ответ…

Твою ж мать! Бл#дь! Она что ж вообще не собиралась говорить ему про ребенка??!