Крылья - Элина Градова (2021)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Где были мои глаза десять лет назад? Впрочем, как и всегда, на пятой точке. В семнадцать трудно разглядеть в нескладном худом мальчишке, героя своих грёз через десять лет. Да и не бывает первых отношений на такой длительный срок. Где вы, восхитительные мгновения первой любви, сладкий вкус неопытных поцелуев, неловкий румянец, всякий раз расцветающий на щеках от робких запретных прикосновений или даже только от мыслей о них? Куда это всё девается потом? Почему всю трепетность и нежность нещадно смывает жизненный опыт разочарований и цинизм здравого смыла? Словно разбиваются розовые очки, и остаётся лишь память, память о чувствах, но не они. По крайней мере, не знаю я крепких длительных браков со школьной скамьи, если только в кино…

Флакон с лекарством наконец-то, пустеет, Сашка, вроде бы, заснул, освобождаю руку. Катетер надо оставить, через несколько часов снова капать приду. Прикасаюсь губами ко лбу, температура пришла в норму, если и не совсем, то почти. Тихо ухожу к себе…

В курсе ли Катюха? Не позвонить ли соседке, дело то не шуточное? Да, может, уже и в курсе и даже в пути? А, если нет, стоит ли нервировать девчонку, у них там ночь уже, наверное. Дождусь утра. Да и проку от неё немного, больше суеты ненужной. Пока выходные, я Саньку не оставлю, а там, оклемается и сам её вызовет, а если, что-то пойдёт не так, к себе в больницу уложу…

Дома становится тревожно, всё равно, делать ничего не смогу, так какой смыл сидеть и дёргаться, если все мысли там, этажом ниже. Да и, не дело это — оставлять пациента без присмотра в момент кризиса. Тем более, любимого пациента. Беру подушку и спускаюсь…

Сашка спит, дыхание ровное, и лицо расслаблено. Задерживаюсь около него ненадолго, рука сама тянется провести по волосам, коснуться горячей груди, живота. Спи, Петровский, поправляйся, очнёшься, не прикоснусь, обещаю…

Моё спальное место нынче не очень комфортно, но зато, не просплю. Придвигаю кресло к дивану, чтобы в поле зрения был, и не вскакивать каждую минуту. Подушка под шеей валиком, тоже не айс, но, тем не менее, незаметно засыпаю…

Просыпаюсь мгновенно от Сашкиного крика,

— Серый, не надо! Уходи, Серёга, бегиии!..

Кидаюсь к нему. Спросонья врубаюсь не сразу, что он в кошмаре. Осознав, хватаю за руки, тормошу,

— Милый, мой, проснись, это всё сон!

Он резко садится, глаза дурные. Обнимаю его, прижимаю к себе и глажу по волосам,

— Просыпайся, Сань, — спасаешь какого-то Серёгу, а сам в огне… Сжимает меня крепко, так что дух вон, потом, что-то бормочет и медленно опадает на постель, так и не очнувшись. Снова температура скакнула, ещё колю жаропонижающее и, не в силах дождаться результата, иду на кухню. Где-то у Катюхи должен быть уксус. Нашла. Развожу с водой, беру чистое полотенце. Уксусные примочки ко лбу, шее, запястьям — метод, конечно, средневековый, но эффективный. Дышит тяжело, тело, как печка, полотенце очень быстро делается горячим и почти высыхает, мочу снова и так меняю несколько раз. Клюю носом, но дожидаюсь, когда жар спадёт, только после этого позволяю себе задремать…

Глава 3

Александр