Любовь на сладкое - Алина Ланская (2020)

— Конечно! — Киваю, потому что других вариантов у меня и нет. — Покупать новый — это слишком дорого.

— Он у меня на даче, но я попрошу брата, завтра привезет. Напишу тебе в «ВК», ок?

— Спасибо!

Журавлева торопится, да я ее и не держу, сама домой ползу. В кровать, под толстый-толстый шерстяной плед с головой спрятаться. И остаться там недели на две, а лучше на месяц. Навсегда!

Дома звенящая тишина. А ведь я совсем чуточку, но поверила, что, может быть, когда-нибудь у нас может с Маратом что-то получиться.

Открываю дневник, и взгляд сразу утыкается в последнюю запись, когда все было замечательно. Пальцами касаюсь маленьких сердечек на полях. Их всегда три — никогда не знала, почему именно столько рисую. Дурацкая детская привычка…

Шесть лет назад

— Сердечки? Метелица! — Багрянов выхватывает тетрадь из рук. Не успеваю оттолкнуть его, он ногой задевает мой рюкзак. — Вано, лови!

Тетрадь улетает долговязому Ваньке Кононову по прозвищу Вано.

— Посмотрим, посмотрим…

— Отдай немедленно! — визжу от бессилия, прекрасно понимая, что плевать он хотел на меня. Багрянов уже неспешно так к моему рюкзаку подходит.

— А ты отними! — Поднимает руку с тетрадкой по биологии. — Ну давай, Метелица, прыгай. Юбка короткая, покажи, что под ней.

Их трое — трое идиотов из параллельного, постоянно кого-то задирают. Сегодня я у них в качестве игрушки. И ведь не поможет никто. Наши с ними не связываются.

— Прыгай, Люб, давай! — У стены стоит Чача, он главный у них, и вот его я реально боюсь. — Прыгай!

Серые безжизненные глаза на узком угловатом лице. От его улыбки на тонких губах даже нашу классную передергивает.

Озираюсь по сторонам — кроме нас нет никого в коридоре. Уроки кончились давно. Вот попала!

— Ребят! — Голос чуть подрагивает, и они как звери чуют мой страх. — Ребят, отдайте, а? Мне домой надо.

— Тебе помочь? — Чача лениво отталкивается от стены и, не торопясь, идет на меня.

— Может, я тебе помогу?

Как по команде все повернули головы влево, Кононов даже руку с моей тетрадью опустил. Сердце забилось как заполошное.

— Чего тебе, Бухтияров? — Голос у Чачи враждебный, а еще настороженный.

— Тетрадь девочке отдай, придурок.

Марат. Он один! Один против трех ублюдков, которые тормоза отродясь не видели.

Коновалов смотрит на Чачу, ждет указаний.

— И рюкзак тоже подними.

— Марат! — Чача снова рот открыл. — Вали по своим делам. Она сами с нами хочет. Люба, скажи.

Я молчу, лишь чуть дальше отошла от Вано.

Что он делает? Один же! А их трое. Но Марат словно не понимает ничего, молча отбирает у Кононова тетрадь, а затем быстро поднимает рюкзак.

— Твое?

— Д-да, спасибо!

— Идем.

Я через секунду уже рядом оказалась, на Чачу не смотрела, боялась, но с каждым шагом к лестнице вниз у меня крепла уверенность, что с нами ничего не будет.

— Тебе куда сейчас? — спрашивает, едва мы оказались у раздевалки. — Чего так поздно в школе делаешь?

Пожимаю плечами. Толком ответить не успеваю, потому что у него звонит мобильный. Но он не уходит, стоит рядом.

— Да! В школе. Я занят, Элина. Я сказал, потом!

Неверующе смотрю, как он сбрасывает вызов. Это из-за меня?!

— Ты ведь Люба? Литературный конкурс пару недель назад, верно?

Помнит! Он меня помнит! Узнал!

— Ага.

— Ты чего тогда сбежала?

Мне и сейчас хочется сбежать! Уехать в Новосиб или в Волгоград к папе и Оксане, забыть обо всем. Постараться забыть.

Открываю ноут, понимаю, что вряд ли уеду, но хочется хотя бы расписание посмотреть, представить, что и правда смогу все бросить. Переключаю вкладки на браузере и залипаю на «ВК».

Уведомление. Одно. Запрос в друзья. Марат Бухтияров.

Принять или отклонить? Пальцы подрагивают от волнения.

Глава 20