Любовь на сладкое - Алина Ланская (2020)

Инка сидит по-турецки на диване в зале и пытается с помощью спрея расчесать свои кудри.

— И что, так каждое утро? — Не могу оторвать взгляда от огненных завитушек. — Не думала сделать стрижку? Янка Зарецкая тоже в школе…

— Я не Янка, и я люблю свои волосы. И они мне отвечают взаимностью, если на ночь я их расчесываю и заплетаю в косу.

— А если нет, то мстят жестоко? В детстве я мечтала, чтобы у меня были вьющиеся волосы.

Журавлева покачала головой и сделала такие страшные глаза, что я рассмеялась.

— В общем, с Маратом все завертелось как надо, да? Круто. Телефон, кстати, мой, не Кира, то есть когда-то он был его, но потом…

— Спасибо тебе, — от всей своей счастливой души благодарю Инку. — И за мобильный, и за то, что вот вчера так совершенно случайно поехали ко мне, и…

— Бухтияров сам тебе позвонил, я ни при чем. — Инка отмахивается, но я вижу, что ей приятны мои слова. — Но Кир с этим увальнем, конечно, вызывают желание защитить девушку. Так что я проспала?

— Ты проспала и я вместе с тобой три истошных вопля Альберта в «Вотсап». Я вообще удивлена, что он мне не названивает еще.

— Что ему надо? — Инна замерла, так и не донеся расческу до волос.

— Не что, а кто. Ты, конечно! Требует твой номер и вообще все-все, что я о тебе знаю.

— Его Кир в бараний рог скрутит. И вообще, он не в моем вкусе.

Может, Инка и права, брата своего она лучше знает, но я в этой битве, может, рискнула бы и поставила на Дудкина. Он же как «ванька-встанька» — его бьешь, а он все равно поднимается и снова перед глазами. А ведь когда в яхт-клубе отдыхали, никто ему морду так и не набил — ни Холодов, ни Морозов. Мария могла, но она его только словами лупила, да Альберт их и не слышал, наверное. В общем, Инка точно недооценивает своего нового поклонника.

— То есть мобильный твой ему не давать? — скорее, из вежливости интересуюсь, хотя прекрасно знаю ответ наперед.

— Ну почему же… — Инка пожала плечами, а я дар речи чуть не потеряла от удивления. — Пусть звонит, быстрее отлуп получит.

Я промолчала, а Журавлева продолжила приводить свои волосы в порядок.

— То есть вы с Маратом теперь пара, да? Официально?

— Не знаю, наверное. Я такие вопросы ему не задавала. Я просто живу и так счастлива!

— Он — крепкий орешек, — задумчиво протянула Инка. — Разные бывают парни. Такие, как Марат, лично для меня самые сложные. Вроде правильные, но с тараканами, которых сразу не видно, а это плохо для меня. Я люблю ясность и чтобы сразу понятно было, с кем дело имею.

— То есть с такими, как Альберт? — не могла не поддеть я Журавлеву. — Там не тараканы бегают, там мамонты. Напрягать зрение даже не надо.

— А ты язва, оказывается! — Журавлева было возмутилась, но тут же улыбнулась. — Я за тебя рада, правда. Видно же, как ты к нему искренне относишься. И Кир от тебя, наконец, отлепится.

— Да он и не прилипал.

— Кто из нас лучше знает моего брата? Вот именно! Так что не спорь.

— Меня Яна беспокоит. Она Марату эсэмэски шлет.

— Эротические?

Я чуть не поперхнулась.

— Нет!

— Спроси его, если тебя это напрягает. Яна и эта Жанна — те еще гадюки. И они тебя терпеть не могут, это в глаза бросается. Чем ты им так насолила?

— Наверное, тем, что вернулась сюда из Новосиба.

Разговор медленно переходит к обсуждению сибирских красот, потом немного досталось нашим преподам в летней школе, зато к концу разговора Журавлева, наконец, разложила на пряди свои кудри.

Она ушла ближе к полудню — досыпать у себя дома — и заодно взяла с меня обещание, что я обязательно выясню, что нужно Зарецкой от Марата. «Этих гадин» надо держать в поле зрения. Бухтияров — тот еще Отелло, с утра прилетел с новым мобильным, лишь бы ты не ходила с моим, то есть Кира. Вот и дай ему ответку».