Взявшись за руки, чтобы нас не разъединила толпа, мы с Мег пробираемся через море тел. Я вдыхаю резкий запах духов платиновой блондинки в короткой юбке. Мне удается пережить это нападение на обоняние, но тут же его атакует еще более едкий аромат, исходящий от парня, который стоит рядом с блондинкой. На глазах начинают наворачиваться слезы, и я готова обернуться и сказать ему, что надо бы быть поаккуратнее с дезодорантом, если он не хочет никого убить.

– Смотри, Фитци, девчонки! – объявляет Дин, когда мы с Мег подходим к столу, и сразу же обращается к другим парням: – Быстрее, быстрее освободите им места, пока они не исчезли.

Кто-то взрывается смехом, и я замечаю, что все хоккеисты улыбаются одному конкретному парню, которого я не раз видела на хоккейных вечеринках, куда меня таскала Ханна. По-моему, его зовут Колин, но все обращаются к нему Фитц или Фитци. Это огромных размеров парень с темно-русыми волосами и темной щетиной, из-под ворота его рубашки выглядывает часть татуировки. Наверное, у него вся грудь в татуировках, потому что как-то раз я видела его в одной футболке и помню, что плечи обеих его рук забиты.

Мальчики двигаются, чтобы освободить для нас место. Меган усаживается рядом с парнем с короткой стрижкой. Он представляется Холлисом. Я вжимаюсь между Такером, который занят своим телефоном, и Пьером, одним из представителей франко-канадцев в команде. Он приветствует меня улыбкой, и на его щеках тут же появляются две прелестные ямочки. Остаются лишь двое, которых я еще ни разу не видела. Пьер, говоря с сильным акцентом, представляет их как Уилкеса и Экберга.

Дин, который сидит напротив меня, по другую сторону от Холлиса, подмигивает мне, когда наши взгляды встречаются.

– Ты все-таки приехала. А я уже и не надеялся.

– Мы были неподалеку, – небрежным тоном отвечаю я.

– Рад, что вы здесь, потому что наша вечеринка оказалась чисто мужской. Серьезно, наш мальчик не пригласил на свой день рождения ни одну девушку.

– У Фитци аллергия на женщин, – любезно сообщает Холлис.

«Мальчик», которого при всем желании нельзя так назвать: в его облике нет ничего мальчишеского, – закатывает глаза.

– Не думал, что желание отпраздновать свой день рождения в компании друзей посчитают преступлением.

– Никогда не замечал в этом скрытый смысл? – отвечает ему Дин. – А как же старый добрый минет для именинника? Об этом ты подумал? Или ожидаешь, что это сделает кто-то из нас?

– Уверен, что Пьер будет только «за», – встревает Холлис. Когда франко-канадец показывает ему средний палец, он сладко улыбается. – А что? Разве вы не этим занимаетесь в своем Квебеке? Отсасываете у своих приятелей, нашептывая на ухо приятные пустяки на французском?

Пьер фыркает.

– А ты из Сан-Франциско. По-моему, он всегда был столицей отсасывающих у приятелей.

Парни включаются в похабный разговор, но тут же затыкаются, когда у столика появляется уставшая официантка, чтобы принять заказы у меня и Мег. Мег заказывает клюквенную водку. Я прошу принести стакан воды.

– Воды? – ехидно переспрашивает Дин. – Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь другого, куколка? Например… м-м-м… как насчет текилы? Я всегда считал, что тебе нравится текила.

Я, прищурившись, смотрю на него. К счастью, никто из нашей компании не обратил внимания на его высказывание. Да и кто бы стал? Ведь ни единая душа не в курсе, что именно текила – причина того, почему я оказалась в постели с Дином. Дин – единственный, кто это знает, но он обещал молчать.

Но… его еле заметная усмешка очень меня нервирует.

Почему у меня такое ощущение, что он вот-вот проболтается?

11

Элли

Я продолжаю буравить взглядом Дина, а в сумочке вибрирует телефон. Я рассеянно достаю его, и у меня перехватывает дыхание от сообщения.

Он: Помнишь, как я выпил стопку текилы с твоей груди?