Музыкальный приворот - Анна Джейн (2014)

— Это моя мама работает в индийском консульстве! — закричала и я. — А Нелькина живет в Америке! Поймите уже, наконец, что у нас разные матери!

— Разные, значит? — сощурила тщательно накрашенные глаза Елена Петровна.

Она стала еще краснее.

— Да.

И мне пришлось долго объяснять этой женщине, что моя и Эдгарова родительница после развода с Томасом по определенным причинам вынуждена была оставить нас у бывшего мужа, то есть у папы, и заняться карьерой. Так сложилось, что она стала работать в консульстве Индии, потому что знала хинди. Она до сих пор работает там, и должность у нее не самая маленькая. И приезжает к нам очень редко, это, конечно, напрягает, но мы давно привыкли. Мама хотела, чтобы мы жили вместе с ней в Индии, но ни я, ни брат, ни папа не дали на это согласия. Единственно, целых три раза я бывала в этой стране вместе с братом и сестрой. Нелли, кстати, к моей маме относится лучше, чем к своей собственной. А я просто привыкла, что ее нет.

Ее родная мама, которая с Томасом в законном браке и даже в гражданском никогда не состояла, оставила Нелли Томасу в то время, когда сестричке не было еще и года, и уехала в Штаты, в командировку, по работе. Там она познакомилась со своим нынешним мужем, вышла за него, получила американское гражданство и хотела забрать Нелли, но Томас, а также наша бабушка воспротивились и не дали ей этого сделать. Из принципа девочка никогда не приезжала в Америку, а ее мама не могла приезжать в Россию — в посольстве ей каждый раз отказывали во въездной визе. Почему — загадка. Возможно, потому, что первое ее гражданство было не российским, а латвийским.

— Мда, — только и оставалось сказать Елене Петровне. — Дурдом, право.

Кей, разглядывающий теперь портреты деятелей науки, один из которых сохранял на себе темные, плохо оттертые отметины пририсованной чьей-то шаловливой ученической рукой бороды, пятака и рогов, опять хмыкнул. Забавляется, гад. А я не могу все нормально объяснить этой властной женщине, постоянно перебивающей меня, особенности нашей семьи.

Придя в себя, Елена Петровна начала читать нотации относительно жуткого поведения Нельки. С ее слов выходило, что у меня сестра — самая настоящая бандитка с вывернутыми наизнанку мозгами, которая обижала всех и вся, дралась, материлась и «обзывалась не по-русски».

Прервалось это словоизлияние минут через двадцать, когда Елена Петровна настоятельно советовала проверять карманы Нелли, чтобы обнаружить там сигареты (Кей, скотина, невинным тоном предложил еще и косячки искать в ее рюкзаке). Дверь в кабинет распахнулась, и в классе показалась голова Помидоркина.

— Елена Петровна, по поводу вчерашнего нашего спора… — начал, было, директор школы, но вдруг заметил нас и даже присвистнул. — Господин Кей и сестра Нелли Радовой?! Что вы делаете в школе в воскресенье?

— Она захотела увидеть родителей Нелли, — кивнул в сторону учительницы парень.

И его, по-моему, все-таки забавляет эта ситуация.

— Елена Петровна! — свел густые брови к переносице Помидоркин. — Я же сказал вам, что нет никакой необходимости вызывать этих Радовых!

— Мне лучше знать, вызывать или нет, — стукнула кулаком по столу женщина. — Я классный руководитель Нелли!

— А я директор школы! Господин Кей, госпожа Радова, прошу вас простить за беспокойство, вы можете идти! Нелли — невероятно светлый и прекрасный ребенок, а может быть, даже ребенок-индиго! Идите, пожалуйста! — и с этими словами мужчина выпроводил нас из кабинета рассерженной Елены Петровны.

Кей ушел, не забыв нагло улыбнуться этой железной женщине, а я торопливо распрощавшись с ней, устремилась следом за ним. Вот и сходили к классному руководителю. Школа идиотов, блин. В следующий раз пусть Томас или Алексей позорятся, а еще лучше — Эдгар.

Мы спустились на первый этаж по абсолютно пустым коридорам и вышли во двор, где, кажется, стало еще теплее.