Ежевичная зима - Сара Джио (2014)

– Джозефина разыграла все как по нотам, – продолжал старик. – Из ее бормотания в больнице много лет спустя я понял, что она не сказала отцу, кто я на самом деле. У отца было доброе сердце. Он всегда занимался благотворительностью. Джозефина сообщила, что меня нужно пристроить в хороший дом, и отец без промедлений согласился. Вскоре после смерти Томаса Джозефина призналась моему отцу в совершенном преступлении. Возможно, собственная страшная утрата заставила ее осознать, чего она лишила Веру. Она утверждала, что делала это исключительно ради моего благополучия, уверяла, что мальчика, в чьих жилах течет кровь Кенсингтонов, нельзя растить в бедности. После этого отец перестал разговаривать с Джозефиной.

– Значит, они с вашей мачехой вас усыновили и все годы хранили тайну?

– Да, – подтвердил Уоррен. – Никто никогда не говорил о прошлом. Все тщательно скрывалось, пока правда сама не вышла наружу. Тайное всегда становится явным. Но иногда на это уходит целая жизнь.

– Вера, ваша мать, утонула в ту ночь в озере, – сказала я. – Думаете, это дело рук Джозефины?

Уоррен вздохнул.

– Полагаю, она могла иметь отношение к этой смерти. Вполне вероятно, что она сама усадила Веру в лодку с пробоиной, зная, что моя мать не сумеет выбраться оттуда.

Мое сердце сжалось.

– Я все же не понимаю, почему полиция не стала расследовать это дело и почему следствие так быстро обвинило Иванова в убийстве Веры.

– Именно поэтому мне хотелось заполучить архивы адвоката, – объяснил Уоррен. – Я подозреваю, что Джозефина и другие члены семьи имели отношение к тому пожару в участке. В любом случае у моей семьи были хорошие связи. Если Джозефине или кому-то другому нужно было получить от полиции некую услугу, они ее получали. А Иванов был легкой добычей. Арестовав его, они отвлекли внимание от семьи и от того, что случилось на самом деле, – Уоррен посмотрел на черновик очерка на столе. – Я бы и сам не смог написать лучше.

– Когда вы все это поняли, почему не обратились в полицию? Почему вы ничего не предприняли?

– А что я мог сделать? Донести на собственную семью в полицию? Чтобы они арестовали умирающую старуху?

Его можно было понять.

– Нет, – продолжал Уоррен, – все, что случилось, осталось в прошлом. Что бы я ни сделал, я уже не мог вернуть свою мать.

– Вы правы.

Он помолчал, словно пытаясь что-то вспомнить.

– В прошлом году я просматривал бумаги отца и наткнулся на гроссбух, в котором бухгалтер вел записи о его финансах. Я нашел там кое-что интересное.

– Что?

– Ты знаешь приют для женщин на Первой авеню?

Я кивнула.

– «Дом надежды», так ведь он называется? Я писала об этом в прошлом году. Замечательное место. Они принимают бездомных матерей и беременных женщин.

Уоррен посмотрел в окно, за которым сияло небо Сиэтла.

– Его основал мой отец, – проговорил он.

Я улыбнулась.

– Чарльз.

В глазах Уоррена засветилась гордость.

– Мама никогда не могла понять, почему отец тратит столько времени на благотворительность. Думаю, бедняки пугали ее, но не моего отца, это точно.

– Он основал «Дом надежды» в память о Вере. О, Уоррен, вы истинный сын своего отца. Теперь я знаю, в кого у вас такое большое сердце, такое сострадание к людям.

– Мне только жаль, что мы с ним об этом так и не поговорили, – вздохнул старик.

Я указала на статью в его руках.

– Теперь, когда вы знаете всю историю, вам стало спокойнее?

– В каком-то смысле да. Но кое-чего все-таки не хватает. И я надеюсь, что ты мне поможешь.

Я кивнула.

– Конечно.

– Мой старый дом, – с тоской произнес Уоррен. – Квартира, в которой я жил с Верой, ты ведь бывала там, верно?

– Да.