Торговый дом Домби и сын, Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы XXXI- LXII) - Диккенс Чарльз

– Пожалуйста, мисс Нипер, развяжите ленты шляпы и будьте как дома, – умоляла Джемайма. – Боюсь, что вы не бывали в таком бедном жилище; но вы окажете нам снисхождение, в этом я уверена.

Черноглазая была так польщена этим почтительным обращением, что подхватила на колени маленькую мисс Тудль, пробегавшую мимо, и тотчас же повезла ее на Бенбери-Кросс[17].

– А где же мой миленький мальчик? – спросила Полли. – Мой бедный мальчуган? Я пришла поглядеть, каков он в новом платье.

– Ах, какая жалость! – воскликнула Джемайма. – Как он будет горевать, когда узнает, что мама была здесь! Он в школе, Полли.

– Уже ушел?

– Да. Вчера он пошел в первый раз, боялся пропустить ученье. А сегодня занимаются полдня, Полли; ах, если бы ты могла подождать, пока он вернется домой… ты и мисс Нипер, конечно, – сказала Джемайма, вовремя вспомнив о самолюбии черноглазой.

– А какой у него вид, Джемайма, помоги ему Бог? – боязливо спросила Полли.

– Да уж не так плох, как ты, может быть, думаешь, – ответила Джемайма.

– Ах! – с чувством сказала Полли. – Я решила, что ноги у него, должно быть, слишком коротки.

– Ноги у него и в самом деле коротки, – отвечала Джемайма, – но они с каждым днем будут становиться длиннее.

Это утешение рассчитано было на будущее; но бодрость и добродушие, его сопровождавшие, придали ему цену, какой оно по существу не имело. После минутного молчания Полли спросила более веселым тоном:

– А где отец, милая Джемайма? – ибо этим патриархальным именем обычно называли в семье мистера Тудля.

– Ну вот! – воскликнула Джемайма. – Какая жалость! Сегодня утром отец взял с собой обед и домой вернется только к вечеру. Но он постоянно толкует про тебя, Полли, и рассказывает о тебе детям; он – самое тихое, терпеливое и кроткое существо на свете, всегда был таким и всегда будет.

– Спасибо, Джемайма! – воскликнула простодушная Полли, восхищенная этой речью и опечаленная отсутствием мужа.

– О, не за что благодарить меня, Полли, – отвечала сестра, крепко целуя ее в щеку и весело подбрасывая на руках маленького Поля. – Иной раз я то же самое и о тебе говорю и думаю.

Несмотря на двойное разочарование, нельзя было считать неудачей визит, удостоившийся такого приема; поэтому сестры бодро толковали о семейных делах, о Байлере и обо всех его братьях и сестрах, а черноглазая, совершив несколько поездок на Бенбери-Кросс и обратно, пристально разглядывала мебель, голландские часы, буфет, замок на каминной доске со вставленными в него красными и зелеными окнами, которые могли освещаться с помощью огарка, и пару маленьких черных бархатных котят, каждый с дамским ридикюлем во рту, которых садовники Стегса почитали диковинками изобразительного искусства. Когда завели общий разговор, чтобы черноглазая не оседлала своего конька и не начала язвить, сия молодая леди поведала вкратце Джемайме все, что знала о мистере Домби, его видах на будущее, семействе, занятиях и характере. Представила также подробную опись своего личного гардероба и отчет о ближайших своих родственниках и друзьях. Облегчив душу этими излияниями, она отведала креветок и портера и обнаружила готовность по клясться в вечной дружбе.