Второй триместр действительно более спокойный и гладкий. Токсикоз ушёл бесследно, живот ещё небольшой и сильно не ограничивает. Мне уже не хочется постоянно спать, а подушка не кажется магнитом для моей чугунной головы. Сил прибавилось, настроение стало ровнее, работоспособность почти вернулась на прежний уровень. Конечно, я больше столько стараюсь не работать. Нужно полноценно отдыхать, гулять, питаться, о чём мне постоянно напоминает мой доктор. И я сейчас не о Дарине Фёдоровне.

Илья со мной на работе только здоровается и то через зубы, а мне и такое приветствие выдавить сложно. Обычно киваю, чтобы коллеги меньше судачили и вопросов задавали, и на этом всё. Мне ни к чему с ним воевать. Как я уже сказала: приоритеты не те. Не лезет ко мне, и хорошо, я не лезу к нему. Работе это не мешает, мы ведь особо не пересекаемся.

Захара я тоже не стала расспрашивать, как он с ним разобрался тогда. Решила побыть девочкой и дать возможность мальчикам разобраться самим. Предполагаю, что без помощи Котовского тут не обошлось, но выяснять подробности просто не имею желания.

Вместо интриг и разборок я лучше сконцентрируюсь на малыше и наших с Зерновым отношениях.

Комиссия в облздраве рассмотрела вопрос Захара, но как любые бюрократы, выводы сделала удобные для себя. К сожалению, начмеду роддома была спущена настоятельная рекомендация снять Зернова с должности заведующего родильным отделением. И как Ульяна Денисовна не билась за него, как не пыталась отстоять, ничего у неё не вышло. Обидным стал ещё тот факт, что руководить родильным назначили даже не Дарину Фёдоровну, а Жестякова, а её отправили в патологию. Захар, конечно, расстроился, даже разозлился, но взял себя в руки и вышел из отпуска на место рядового врача отделения.

Как подбодрить его и успокоить я не знаю, поэтому просто нахожусь рядом, чтобы поддержать. Зернов мог бы, конечно, уйти на полный день в «Импульс-мед», вести практику только там. Его бы с руками и ногами забрали, заведующая клиникой звала, но он не из тех, кто, столкнувшись с трудностями, так просто отступает. Захар любит свою работу. Новые люди приходят в этот мир, и его призвание помогать им сделать первый вдох.

Мама за меня очень порадовалась, когда узнала, что мы с Захаром теперь пара. Правда сперва я выслушала претензию и обиду, потому что узнала она об этом не от дочери, а от… тёти Гали. Та без всякой задней мысли позвонила маме поболтать. Теперь они частенько общаются, заезжают в гости друг к другу и только Бог знает, что обсуждают.

На новый год снег не выпал. Жаль, очень хотелось. Захар обещал, что на следующий год мы обязательно съездим в годы, но в этом ему первого января на дежурство, а одну он меня в глубоком положении не отпустит. Да я одна бы никуда и не дёрнулась. Никто не говорит о лыжах, просто хочется побыть в зимней сказке.

Новогоднюю ночь мы проводим вдвоём. Стукнулись бокалами под бой курантов, съедаем по бутерброду с икрой и умащиваемся на диване смотреть кино под мерцание разноцветных гирлянд на окне. На улице начинают взрываться фейерверки, раздаются крики радости, визг, хохот. А нам так хорошо и спокойно. Так тихо и радостно.

А ещё я почувствала её — нашу малышку. Будто кто-то легонько дёрнул беззвучную струну. Думаю показалось, но потом это повторяется, и снова. Я вскакиваю, замираю, прислушиваюсь. Захар сначала пугается, но потом понимает, обнимает меня, положив ладони на живот, и мы долго-долго стоим у окна, наблюдая за новогодним весельем снаружи.

27