Обретая счастье - Виктория Лукьянова (2021)

– А это уже не мои проблемы. – Рассмеявшись, Роберт решил, что в личную жизнь друга лезть не будет. Пусть сам укрощает молодую и бойкую супругу, привыкшую жить как кошка – сама по себе. Впрочем, Никольский был точно таким же – одиночка, который, к удивлению всех, влюбился. Пусть и не признавался в этом. Что же, чувства всегда были под замком, как и у Роберта, который то и дело вспоминал о Марии и с трудом сдерживался, чтобы не почесать зудящие от волнения ладони.

Утром он отвез украденные (а иначе то, что он сделал, нельзя было назвать) волосы мальчишек с расчесок в независимую клинику. Ему не нужно стопроцентный ответ, достаточно лишь подтверждения, и тогда все сомнения, которые съедали Роберт, наконец-то отступят. Он подождет. Он умеет ждать.

– Итак, давай-ка поговорим о работе, – хмыкнув, произнес Вик, выдергивая друга из тяжелых дум. Тот кивнул и, отгоняя прочь хаотично метавшиеся в голове мысли, полностью сосредоточился на голосе друга.

Глава 24

– Боишься, малышка?

– Нет, – с губ сорвался выдох.

Я не успеваю подумать, не успеваю понять, что вообще происходит и как я оказалась здесь… Все словно в тумане. Словно я провалилась в какой-то безумный сон и не могу проснуться. Не могу думать. Потому что он не позволяет думать. Его руки касаются меня, скользят грубыми подушечками пальцев по обнаженным плечам, задерживаются на локтях. Сжимают локти и, кажется, что кости не выдержат пресса и раскрошатся.

Я подалась вперед, упала на его грудь и жадно глотала воздух… Он пахнет алкоголем, дымным воздухом клуба и парфюмом. Очень дорогим…

– Правильно, малышка. Не бойся. Я не кусаюсь, – его голос сорвался на рык.

Попытавшись отскочить, ощутила нечто такое, отчего вмиг вспыхнули щеки, и даже кончики ушей оказались объяты пламенем. Он заметил мое смущение и рассмеялся, разжимая оковы рук и, касаясь щек пальцами, прошептал:

– Откуда же ты такая?

Я замерла, не смея дышать.

– Какая такая? – Голос дрогнул раньше, чем успела подумать.

До пылающих ушей донесся мягкий смех, вконец смутивший меня. Его пальцы коснулись губ. Кончиком непоседливого языка ощутила привкус крови. Он ранен! Как яркая вспышка понимание ударило в голову.

– Ваша рука… Нужна обработать!

– Эй, малышка, потише. Все в порядке.

– Но…

– Не нужно, – он зарычал, стискивая мои руки. Мне не вырваться, не сбежать. И он такой…

…губы скользили по телу. Скользили, ласкали, оставляя влажные дорожки. Выгнувшись, я взглянула на потолок: по нему скользил бледный луч. Наверное, внизу проехала машина. На каком мы этаже? Я попыталась припомнить весь путь, который мы преодолели от клуба до этого места, но все, что осталось на задворках памяти, так обрывки. Кажется, мы ехали на такси. Кажется, его друзья увезли Дарину. Интересно как она? Надеюсь, добралась домой без приключений. Почему-то им я верила. Верила и знала, что Дарину никто не обидит. И меня никто не обидит. Зажмурившись, поймала себя на мысли, очень плохой мысли.

Я изменяю Толику. Ведь то, что я сейчас делала, так и называется. Измена. И мне не стыдно. Мне впервые не стыдно за то, что я творю, выгибаясь навстречу ласковым и таким одновременно грубым рукам. Сколько же противоречия в том, что я делала…

– Иди ко мне.

Вспыхнув, я прижалась к жесткому телу, оплетая руками мощные плечи. Они огромные, они стальные и горячие. Так такое возможно?

– Все еще не боишься?

Покачав головой, потянулась к его губам. Поцелуй. Кажется, это первый наш поцелуй, но почему он такой? Такой, будто знакомый, будто до безумия правильный и сжигающий? Сладость, застывшая на губах, стекала в рот нектаром. Мне нравится. Все нравится. Замычав, я выгнулась вновь, распахнув глаза. Что творят его руки? Что же он творит!