Кроме того, ей не нужен чертов парень, напомнил я себе. И ты не поклонник моногамии.

Однако моя маленькая история заняла ее и отвлекла от мыслей об Арабелле и Эдгаре.

– Чувствуешь смерть, витающую вокруг нас? – Я накрыл ладонью фонарик ее телефона, так что мы снова оказались в кромешной тьме. Я провел губами и щетиной по ее чувствительной коже. – Ты возбуждаешься от этого?

– Ты веришь в привидения? – спросила она, игнорируя мой вопрос. Ее голова склонилась набок, давая моим губам лучший доступ к путешествию вдоль ее ключицы.

Я кивнул в изгиб ее плеча.

– Действительно?

– В призраков нашего прошлого.

– О.

– Которые заставляют нас быть теми, кто мы есть. Чтобы делать то, что мы делаем.

Она задрожала, когда моя рука скользнула в ее эластичный спортивный лифчик. Ее грудь были еще теплее, чем все остальное тело. Шелковистые и нежные. Я облапал сотню девушек за свою жизнь, но ни к одной не прикасался так. Меня не должна была удивлять мягкость ее груди. В конце концов, анатомически женская грудь состоит в том числе и из жировой ткани.

Я представлял, как она выглядит.

Наконец-то я почувствовал это. У Лен она была впечатляющей. Я сжимал ее, дыша через нос, чтобы сдержать возбуждение. Хотел заставить ее забыть, что у Поупа был член. Или у кого-нибудь еще, если уж на то пошло.

– Ты ничего не подарил мне на день рождения, – пробормотала она, позволяя мне поцеловать ее в шею и двигаться вверх по подбородку, в то время как мой большой палец нашел ее твердый сосок.

Еще одна вещь, которую она никогда не сказала бы в трезвом состоянии. Я замер, мои губы зависли над ее кожей, мое дыхание стало неровным.

– Если честно, я ничего не ждала. Даже открытки. Но поздравления с днем рождения, да. Я ожидала хотя бы этого.

Я ничего не сказал. Моя рука все еще находилась у нее под лифчиком, но я не двигался. Не был уверен, злюсь ли я на нее или на себя, и это было еще одно совершенно новое чувство.

Просто поздравь ее с днем рождения, настаивала маленькая, крошечная и чертовски сумасшедшая часть меня. Манеры – это не слабость. Засунь свою чертову гордость себе в задницу.

Но я не мог заставить себя сделать это. Это напоминало битву за власть, и по какой-то причине Ленора всегда одерживала верх, даже если сама этого не знала.

Лен чувствовала себя недосягаемой, и мне захотелось придушить ее.

Я покачал головой. Она высвободилась из моих объятий. Моя рука выскользнула из-под ее рубашки. Холод комнаты сразу же окутал ее. Лен повернулась ко мне лицом, взяла свой телефон из моей руки и полностью выключила фонарик.

– Знаю, что пьяна и что я пожалею о том, что сказала сегодня вечером, но я, честно говоря, не верила, что сделаю это. – Ее голос звучал твердо. Ровно. – Я устала быть внимательной к своему отцу. Он определенно безразличен ко мне. Что касается тебя… – Она замолчала.

Я ждал. С каких это пор я стал ждать, когда люди скажут мне, что они обо мне думают?

Нет, никогда этого не будет.

Кого это волнует?

Она была просто еще одним ротиком – даже не особенно хорошим. Ленора слишком много наглела и доставляла мне неприятности.

– Закончи это гребаное предложение. – Я ненавидел себя за то, что дал ей еще больше власти, желая знать, что она хотела сказать.

– Наша договоренность закончена. Не приходи в мою комнату. Не разговаривай со мной, если увидишь меня в коридоре. Не лезь в мои дела. Все кончено. Ты никогда не спрашиваешь меня – знаю, знаю, тебе все равно. – Я услышал, как открылась древняя дверь и Лен сделала шаг наружу. – Ты спрашивал, почему я верю в привидения. Вот тебе мой ответ: я верю по той же самой причине, что и ты. Я не верю в призраков в буквальном смысле, но я убеждена, что наше прошлое выпускает на нас адских псов, и они гонятся за нами, заставляя нас бежать. Двигаться. Жить.