Однажды мне уже пришлось узнать, что чувствует человек, когда на него наезжает огромная груда металлолома. В первый раз последствия для меня физически были куда серьезнее, чем в этот раз. Но эта авария убила не мое тело, она убила мою душу, унеся жизнь моего не рожденного ребенка. Такого желанного ребенка от любимого мужчины!

Последний разговор с Соколовским оставил в моей душе выжженную пустыню. Выйдя из кабинета Марка, я плохо соображала, что делала. Мое сознание будто перенесло меня туда, где не было душевной боли и разочарования. И только мой будущий малыш был ниточкой между моим собственным миром и реальностью. Если бы не он, я бы, наверное, сошла с ума сразу после того, как оставила рабочее место Соколовского.

Но теперь мое ребенка больше нет. И какая же это адская мука-прижимать руку к своему животу и понимать, что там больше нет моей маленькой жизни.

А еще эти визиты Соколовского. Я не понимала зачем он приходит ко мне после того, как ясно дал мне понять, что ненавидит меня, после того, как вместе со мной отверг своего ребенка. Когда я только пришла в себя после аварии и не совсем понимала, где я и что со мной, увидеть лицо Марка, такое родное и любимое, было огромной радостью. Но потом я вспомнила все то, что Марк наговорил мне во время нашей последней встречи. После этого память нарисовала картину аварии, визг тормозящих колес, крики людей, глухой звук удара, всепоглощающую боль и спасительную черноту. И лучше бы я из этой черноты не выходила, так как жестокая реальность обрушилась на меня и придавила своей тяжестью.

Мне не хотелось жить без своего малыша. В моей жизни больше не осталось ничего, что приносило бы мне радость.

Я видела, как страдает моя мама, когда она смотрела на меня безучастную ко всему вокруг. Ради нее я собрала оставшиеся крупицы воли и постаралась сделать вид, что жизнь мне все так же интересна, как и раньше.

Что до Марка, то его я больше не хотела ни знать, не видеть. Было невыносимо каждый день ловить на себе его полный сострадания взгляд. Мне не нужна была его жалость. Однажды я решила, что стала для Марка особенной и дорого заплатила за свою самонадеянность. Он стал болезненным напоминанием о потерянной любви. Я ненавидела Соколовского за причиненную мне боль, но больше всего ненавидела за то, что он каждый день напоминал своим присутствием о потерянном малыше. Я не хотела его видеть и попросила маму больше не пускать Марка в мою палату.

К моему удивлению, визиты Соколовского не прекратились. Когда мама в очередной раз сообщила мне, что Марк вновь хотел навестить меня, я призадумалась. Что движет этим человеком? Зачем он так настойчиво пытается меня увидеть? В голове пронеслась смелая мысль, что я все-таки что-то значу для Марка. Но я сразу же отмела ее, не желая в очередной раз обманываться, питать ложные надежды. Я напомнила себе, что Марк ненавидит меня, считая виновной в гибели сестры. Частые визиты Соколовского я объяснила себе тем, что его гложет чувство вины. Ведь это после ссоры с ним я выбежала из здания агентства и угодила под колеса внедорожника. В любом случае, что бы сейчас не заставляло его снова и снова приходить к дверям моей палаты, он продолжает оставаться тем, кто велел мне убираться из его жизни, тем, кто выставил вон после новости о моей беременности.

Я выругала себя за то, что даже на долю секунды позволила себе надеяться на то, что Соколовский приходит в больницу из-за того, что я ему дорога. Внезапно я ощутила непреодолимое желание быть как можно дальше от Марка. Если я буду знать, что больше никогда не встречу его, я наконец смогу жить спокойно. Да, я буду существовать лишь наполовину, но лучше так, чем думать о том, что, живя с ним в одном городе, я могу случайно встретиться с ним, прочитать о нем новости, увидеть его с другой.