Чебурашка - Олли Ро (2022)

Это был самый неловкий ужин в моей жизни, но он, можно сказать, и задал тон всем нашим дальнейшим взаимоотношениям. Рулил парадом Соколовский-старший. Из окопа ему неустанно подкидывала патроны верная Тамара. Эта парочка включила семейственность на полную катушку и отыгрывала свои роли на пять с плюсом, учитывая, что остальные участники скандальной пьесы продолжали находиться в молчаливых контрах. Соблюдали, так сказать, вооруженный нейтралитет.

Степа очень неприязненно относился к Матвею. Категорически отказывался от официального признания отцовства. Избегал общения. Не принимал никакой финансовой помощи.

Признаться честно, я была горда сыном, как никогда.

Естественно, мне было страшно, что звездный чемпион мира, обладатель титулов и миллионов затмит такую простую меня в глазах сына. Соблазнит моего неискушенного излишествами мальчика открывающимися возможностями и богатством. Но Степа, казалось и вовсе доходил до крайней степени раздражения всякий раз, когда Матвей предлагал ему деньги или подарки.

А Соколовский уж и не знал, на какой, как говорится, козе подъехать к капризному ребенку.

В общем, время шло, а отношения между сыном и отцом, мягко говоря, не клеились. Возликовавшая на первых порах эгоистичная душа матери-одиночки, что по-прежнему не готова делить внимание и любовь сына, постепенно угомонилась, осознавая, что подобное ревнивое отношение в корне неправильное.

Стоило ведь уже осознать, что близок тот возраст, когда Степу необходимо будет выпустить из-под материнского крыла. Уже сейчас пора начинать готовиться к этому. Но сердце сжимается, страшась бесконечного одиночества, предчувствуя свой самый большой ужас — расставание.

Оно отчаянно вопит во все горло — этой мой мальчик! Мой и только мой! Это я его родила. Я его вырастила. Он — все, что у меня есть. Мой сын! Он должен быть только со мной и любить только меня! Остальные не достойны этого!

Но постепенно все эти иррациональные глупые страхи улеглись. Не исчезли, нет. Но заметно уменьшились. Некоторые и вовсе сузились до микроскопических размеров.

А еще я не могла не замечать, насколько сильно Степу притягивал к себе дед. Даже Тамара как-то в телефонном разговоре отметила, что Игорь Михайлович очень раздобрел с появлением внука, стал мягче и гораздо сентиментальнее, хотя, казалось бы, с чего вдруг, ведь Степа такой же мальчик, каким когда-то был и сам Матвей. Но, видимо, определенные чувства и мысли иногда приходят только с возрастом. А я все чаще ловила себя на мысли, что жалею о том, что в том проклятом благодарственном письме действительно ни разу не написала слово «внук».

Матвей, надо признать, тоже включил на максимум все свое обаяние. Причем оно распространялась не только на Степу, но и на меня. С чего-то вдруг Соколовский-младший решил, будто судьба дает нам второй шанс. И мы непременно обязаны им воспользоваться.

Совру, если скажу, что не думала об этом. Но, чем больше Матвей чудил и оказывал мне знаки внимания, тем отчетливее приходило осознание, что ровным счетом ничего к нему не чувствую.

Сначала он для чего-то подарил мне куклу. Вернее две. Долго мялся, что-то мямлил, а потом сунул в руку две ярко-фиолетовые коробки, из которых на меня смотрели два большеглазых колобка на субтильных шарнирных телах в футуристической блестящей одежде.

— Это Поппи Охэйр, — с какой-то затаенной гордостью произнес Матвей, странно поигрывая бровями, — Я заодно и сестрицу ее прикупил — Холли Охэйр. Консультант в детском мире заверил, что это коллекционная серия.

Это было очень смешно, но боясь ранить хрупкое достоинство Матвея, я тактично поблагодарила за столь необычный подарок, уже понимая, что он явно что-то напутал.