Черная месса - Дик Лер, Джерард О`Нил (2015)

Хотя Билли Балджер славился своими учеными рассуждениями и возвышенным стилем речи, он успешно пользовался и иными приемами. В 1974 году, когда группу пикетчиков – противников перевозок арестовали перед зданием школы в Саути, Балджер, оказавшись на месте конфликта, обвинил полицию в чрезмерной жестокости. Сойдясь нос к носу с комиссаром полиции Робертом ди Грациа, Билли ткнул пальцем ему в грудь, бросил гневную тираду о «гестаповских методах» и сердито зашагал прочь. Ди Грациа выкрикнул ему вслед какую-то колкость о политиканах, у которых оказалась «кишка тонка» провести десегрегацию школ раньше, когда все могло обойтись малой кровью. Резко повернувшись, Балджер двинулся обратно к комиссару, протискиваясь сквозь толпу. Подойдя вплотную к ди Грациа, который был выше его ростом едва ли не на голову, сенатор прошипел ему в лицо: «Пошел ты на хрен».

Принудительные перевозки взбаламутили весь Южный Бостон. Даже Уайти Балджер не остался в стороне, выступив в непривычной для него роли миротворца. Действуя скрытно, он пытался усмирить страсти на улицах. Впрочем, Уайти увещевал своих сородичей отнюдь не из гражданского альтруизма. Затянувшийся конфликт вокруг школьных перевозок скверно сказывался на его бизнесе – Саути наводнила полиция. Балджер дал своим подручным негласное указание не обострять напряжение.

Хотя семидесятые годы стали временем бурным и тревожным, влияние Билли в сенате стремительно росло. Он железной рукой управлял палатой до конца десятилетия. Правда, ему пришлось потрудиться над имиджем защитника Саути, знающего досконально все местные нравы и обычаи. В Южном Бостоне он прослыл героем, однако в либерально-демократическом штате Массачусетс его считали парией. Эту дилемму ярко иллюстрирует один эпизод, случившийся в конце восьмидесятых, когда Билли боролся со сторонниками «демократизации» сената, выступавшими за свободу дискуссий. Кто-то из коллег пытался убедить Балджера, что тот окажется на коне, если хотя бы немного ослабит хватку, дав палате вольно вздохнуть. Но Билли лишь покачал головой. «Нет, это не по мне, – сказал он. – Я навсегда останусь неотесанным, твердолобым ирландцем из Южного Бостона».

Коннолли вырос в Олд-Харбор и знал обоих Балджеров. Тесная дружба завязалась у него с Билли. Остроумный и довольно зрелый для своих лет, тот заметно выделялся среди сверстников, как, впрочем, и старший из братьев, печально известный Уайти. Коннолли ходил за Билли хвостом и всякий раз по воскресеньям провожал его домой после утренней мессы в церкви Святой Моники. Это Балджер-младший приохотил Джона к книгам, хотя сам Коннолли и его приятели всегда считали чтение пустым занятием, на которое жалко тратить время, когда вокруг столько спортивных площадок.

Коннолли знал Уайти как отчаянного сорвиголову и драчуна, грозу Олд-Харбора, знаменитого своими дерзкими выходками. О Балджере слышали все в округе, даже малолетние ребятишки вроде Коннолли. Как-то раз Джонни играл с ребятами в мяч, и дело закончилось скверно. Мальчишка постарше, решив, что Коннолли слишком долго возится, запустил ему мячом между лопаток. Удар вышел сильным, спину Джонни пронзила боль. Подобрав мяч, тот не задумываясь швырнул его обидчику в нос. Мальчишка набросился на малыша Джонни с кулаками и принялся избивать. Неожиданно на поле появился Уайти. Он схватил и оттащил старшего забияку, прервав неравный бой. Окровавленный Коннолли, шатаясь, поднялся на ноги, бесконечно благодарный своему спасителю. Пожалуй, в душе он навсегда остался несчастным городским мальчишкой, ищущим признания в суровом, жестоком мире. Беспомощным ребенком, очарованным силой и блеском бесстрашного воина – Уайти Балджера.