Развод с миллиардером - Арина Вильде

Жена Колосова начинает интересоваться подробностями моей поездки. Я в красках расписываю жизнь на самой вершине горы, в обществе монахов. Рассказываю и об обете молчания. Это было сложнее всего. Не произнести ни слова целых двадцать дней.

– Так вы, Майя, разбираетесь в кухне? – снова вступает в разговор девица. Кажется, ее зовут Рита.

– Да, – киваю. От фальшивой улыбки у меня начинают неметь скулы. Хочется, чтобы этот вечер поскорее закончился. – Тимур решил сделать мне подарок, так что вскоре я открою сеть ресторанов.

– В таком случае, что скажете об утке? Папа пригласил специально по такому случаю из Франции шеф-повара. Выскажите свое профессиональное мнение, – в ее глазах плещет ехидство. Она определенно пытается выставить меня невеждой.

– Скажу, что ваш шеф-повар мужчина. Только им удается так непревзойденно приготовить мясо, – мой голос спокоен, разносится по столовой словно бархат.

Вокруг раздаются тихие смешки. Мою шутку оценили. Хотя на самом деле я говорила это на полном серьезе.

– А вот вино, которое вы выбрали, – поджимаю губы и тянусь за бутылкой, – подделка, – с полной уверенностью заявляю я.

– Не мели чушь, – хохлится Колосов. – Я уже несколько лет покупаю у одного и того же проверенного человека коллекционные вина.

– Я знакома с многими сомелье и людьми, которые занимаются долгое время продажей коллекционных вин, так вот, сейчас я объясню вам, почему все три бутылки на этом столе не стоят тех денег, что вы за них заплатили.

Я выдерживаю театральную паузу, смотрю прямо в глаза Виталию.

– Многие считают, что если на бутылке есть старинная этикетка, то это оригинал. Но правда в том, что в хороших энотеках бутылки хранятся вообще без этикеток, потому что при влажности девяносто процентов они просто-напросто сгнивают. А у вас она хоть и слегка потрепанная, но выглядит весьма прилично, как для вина сорокапятилетней выдержки.

– Это же смешно, – отзывается один из мужчин. Я лишь усмехаюсь в ответ и чувствую на себе пристальный и заинтересованный взгляд Тимура.

Кажется, он удивлён моими познаниями в этой сфере. Ведь когда мы были женаты максимум что я знала – названия приправ, что продаются в супермаркете рядом с домом.

– Не могли бы вы, Виталий, попросить ваших официантов принести в зал пробки от всех трёх бутылок, – прошу я и за столом царит полная тишина, пока миловидная девушка в форме несет в мою сторону эти самые пробки.

Я мельком смотрю на Тимура, на его лице застыла самодовольная ухмылка. Кажется, ему по душе то что происходит. Хотя он и просил меня помалкивать и не светится.

– Благодарю, – улыбаюсь девушке и подношу к лицу пробку. – Это – один из основных показателей при оценке возраста вина. С годами, находясь в горизонтальном положении, и постоянно соприкасаясь с вином, пробка стареет и портится. Чем она мягче и рыхлее, тем старее вино. Если бы я сейчас держала в руках бутылку оригинального коллекционного вина, откупорив его, пробка вероятней всего полностью искрошилась бы в моих руках. Искусственным методом ее состарить невозможно, а эта, как вы видите, выглядит абсолютно целой. Не считая конечно дыры от штопора, – смеюсь я.

– И почему ты скрывал от нас такую женщину, Аврамов? – спрашивает Андреев, весело поглядывая на Колосова. Только сейчас понимаю, что выставила его дураком, указав на то, что он платит баснословные деньги за обычное вино. И что его так легко облапошить.

– То есть, полагаясь на рассказы ваших знакомых ценителей вин, – выплевывает он, словно говорит о шарлатанах, а не специалистах в своем деле, – вы сейчас на полном серьезе заявляете, что меня дурят пять лет подряд?

Кажется, я разозлила Колосова. Я ощущаю всем телом злость, направленную в мою сторону. Тимур рядом со мной напрягается, но я хватаю его за руку, давая понять, что все в порядке.