Развод с миллиардером - Арина Вильде

– Ты не была глупой, Майя, это я дураком был, что позволил овладеть собой неправильным чувствам, – он склоняется надо мной, легко целует, боится спугнуть меня. Словно чувствует: вот-вот и упорхну из его рук. Даже о проблемах компании на время забывает. Не бросается в лицо с обвинениями насчёт моей матери.

– И так, ты нарядилась словно королева, – мягко подталкивает меня к рассказу Тим, – и что было дальше?

– Мы веселились, смеялись, сделали уйму хороших фото, я все глядела в телефон, гадала не позвонишь ли ты мне, мечтала скорее добраться до дома, чтобы загрузить себе на страницу фото, а потом меня ужалила чертова оса, представляешь?

Смотрю на него, не отрываясь. Как будто стоит мне отвернуться и вся моя смелость исчезнет.

– У меня случился анафилактический шок. Приехала скорая, меня увезли и... Я даже не знала о нем, Тимур, представляешь? Я потеряла нашего ребёнка и даже понятия не имела что была беременна. До сих пор не могу себе этого простить. Возможно, если бы я не была такой дурой, поняла раньше, то..

– Тс-с-с, тихо, Майя. Ты не виновата, – перебивает меня Тимур, успокаивающе проглаживая по волосам.

Он устало прикрывает веки, словно свет вызывает болезненную резь в глазах. Тяжело дышит, напряжённо сжимает и разжимает пальцы. Ему тоже непросто принять это. Он не был со мной в тот момент. Не представляет через что мне пришлось пройти. Он не так остро воспримет эту потерю, но тем не менее наконец-то я сбросила с себя часть ноши и теперь у нас одна боль на двоих.

После моего признания несколько минут мы лежим в обнимку, а потом Тимур поднимается с постели и резкими движениями одевает шорты.

– Ты куда? – взволнованно спрашиваю я, потому что его состояние далеко от нормального.

– Не волнуйся, все в порядке. Мне нужно сделать несколько звонков, – не поворачиваясь ко мне произносит он и исчезает за дверью.

А потом слышится глухой удар. Один. Второй. Третий. Я вскакиваю на ноги, несусь к выходу, но когда выглядываю в коридор, застаю лишь спину Тима. А еще замечаю, вмятину в стене и капли крови на белой бархатной обивке.

Мне становиться не по себе. Руки подрагивают. Слишком много эмоций на сегодня. И я не знаю кого мне жаль больше: себя или Тима?

Я возвращаюсь в спальню, чтобы накинуть на себя халат. Хочу держать Тима в поле зрения. Чтобы глупостей не натворил. В частности, не приказал прикончить мою мать. С ней я сама планирую поговорить по душам. В таком состоянии как сейчас, он вряд ли может трезво соображать.

Но когда я поднимаюсь на палубу, то не спешу показываться. Прячусь за углом, вздрагивая каждый раз при звуке разбивающегося стекла. Тимур крушит бар, трощит все, что попадается ему под руку. В какой-то момент он даже по-настоящему начинает рычать. Словно бешенный пес, вымещая свою злость на ни в чем неповинной мебели.

Внезапно исчезают все лишние звуки, вновь слышится лишь гул двигателя яхты. Тимур словно очнулся, замирает на месте и запускает пальцы в волосы. Дышит часто и прерывисто. На его лице выступает гримаса боли и я не выдерживаю, подхожу к нему и обнимаю со спины. Ласково жмусь к нему, желая успокоить. Усмирить его внутреннего зверя.

В первое мгновение он напрягается всем телом, мне кажется что вот-вот и сбросит с себя мои руки, но он разворачивается ко мне, обнимает, бережно так, словно боится причинить мне вред, зарывается носом в мои волосы. Я упираюсь ладонью в его грудь, ощущаю с какой силой грохочет его сердце. Готово в любую секунду пробить грудную клетку. В этот момент мы с ним ослабленны как никогда. Выброшены на берег, со своим горем, которое не имеет срока давности.

– Если ты из-за мамы то прости, а если из-за ребенка, то я давно пережила это. Не хочу ворошить прошлое, и тебе не советую, – произношу я тихо и почти не вру.

– Невозможно просто взять и выбросить такое из головы. Нашему ребенку могло уже семь лет быть, – глухо произносит он, делая резкий вдох.