Мускулы его спины плавно двигались, когда он включил кофеварку, а потом потянулся к верхней полке, чтобы поставить банку с кофе обратно.

Повсюду у него на спине виднелись следы нашей ночи – длинные царапины на лопатке и красные ранки в виде полумесяцев в тех местах, где я впивалась в него ногтями.

У меня пересохло во рту, и пришлось прочистить горло. Он сразу обернулся. Мгновение мы просто смотрели друг на друга.

А потом это стало странно.

– Доброе утро, – просипела я наконец.

Он открыл рот, но оттуда не вырвалось ни звука. Вместо этого на лице Исаака промелькнуло выражение, которое мне не удалось расшифровать. Меня охватило нехорошее предчувствие.

– Я… – начала я спустя пару секунд, показавшихся часами. – Может, мне… – И беспомощно умолкла.

Исаак оторвал взгляд от меня и вновь отвернулся к шкафу.

В этот момент мимо меня на кухню протиснулся Джан.

– Ну ничего себе, люди, – произнес он. Затем подошел к кофемашине и проверил, насколько уже заполнился кофейник. – Мне пришлось спать в наушниках. Между прочим, у меня даже проскочила мысль, что вы друг друга убиваете, потому что вы так громко стонали.

Я почувствовала, как к лицу прилила кровь. Смущенно уставилась на холодильник, потом на кухонный ящик, потом на пол, лишь бы не смотреть ни на одного из них. Без понятия, как надо себя вести «наутро после», если секс на одну ночь у тебя был с тем, на кого тебе не наплевать.

– Почему вы просто меня не предупредили, я бы ушел куда-нибудь, – невозмутимо продолжал ворчать Джан. Достал стакан из шкафчика и налил себе апельсинового сока. – Старик, – внезапно выпалил он и уставился на Исаака – или, точнее, на его плечо. Затем схватил его и развернул. – Сойер! Ах ты дикая кошка!

С широкой ухмылкой Джан подставил руку Исааку, чтобы тот по ней отбил.

Судя по всему, это мой условный сигнал. Я неуверенно ткнула большим пальцем себе через плечо:

– Ну, тогда я пошла.

Исаак моментально повернулся:

– Я тебя отвезу.

Я рефлекторно помотала головой:

– Ерунда. Нет. Все нормально.

Он будто не мог решить, то ли ему возражать, то ли нет. Приняв решение за него, я развернулась. Потом нырнула в коридор к двери и постаралась как можно скорее исчезнуть из этой квартиры.

Путь домой был ужасен. С каждым метром, на который я отдалялась от квартиры Исаака, неприятное чувство в животе становилось все хуже. Единственное, о чем я могла думать, – это о чем я тогда, черт побери, думала.

Впервые в жизни у меня появился друг – тот, кто понимал меня, которому было важно, все ли со мной хорошо, и с которым я могла смеяться. И что я натворила? Испортила все, потому что не сумела держать свои руки подальше от него.

При мысли о том, насколько странным казался эпизод между нами на кухне, меня замутило.

Твою мать.

Зайдя в общежитие и свернув в наш коридор, я увидела, что и Доун только что вернулась. Она тоже была во вчерашней одежде и выглядела так, словно не особенно долго спала этой ночью. Она как раз собиралась закрыть за собой дверь, когда заметила меня.

Я вошла за ней в комнату и заперла дверь.

– Привет, – сказала я.

Соседка выгнула брови:

– Доброе утро. – Ее взгляд спустился от моего лица к шее и еще ниже к декольте. – Вот черт, ты что, переспала с пираньей? – Она шагнула ко мне, чтобы рассмотреть синяк между шеей и плечом. Я тут же прикрыла его рукой, а другой подтянула платье чуть повыше. Потом прошла мимо нее к своему шкафу и вытащила леггинсы и футболку. Сдернула со спинки своего стула полотенце. Мне срочно нужно в душ.

Доун буравила меня взглядом.

– Что? – раздражено спросила я.

– Ты покраснела, – совершенно опешив, выговорила она и сделала шаг ко мне. – Почему ты покраснела?

– На улице холодно, – сухо отрезала я. А когда попыталась пойти к двери, перед ней выросла Доун.