Снова почувствуй - Мона Кастен (2022)

Было так рано, что на улицах не происходило ровным счетом ничего. Солнце еще полностью не взошло, а небо никак не могло решить, стать ему розовым или темно-синим. Я вынула камеру и запрокинула голову, чтобы сохранить эти цвета на снимке. На протяжении всего пути от общежития до моего любимого места в Вудсхилле – маленького озера в горной долине, где располагался и стейк-хаус – я фотографировала. По телу бегали мурашки, а пальцы так промерзли, что мне еле удавалось справляться с камерой, но я была рада чем-то заняться. Лучше сконцентрируюсь на красоте снаружи, а не на том, что творилось у меня внутри.

Я задержалась у скамейки, с которой открывался вид через озеро прямо на стейк-хаус. Подтянула к себе ноги и обняла руками колени. Потом откинула голову назад и вдохнула полной грудью. Свежий воздух помогал. Появилось ощущение, будто я должна вновь вдохнуть все хорошее, что выдавили из меня, когда Аманда бросила ту фразу мне в лицо.

Один раз шлюха – всегда шлюха.

Слова Аманды эхом отдавались у меня в голове. Снова и снова я слышала ее насмешливый, горький голос. И он сливался с другим голосом. Тем, из моего прошлого, который я годами пыталась забыть.

Вся в мать.

В горле пересохло, я сглотнула и обхватила мамин медальон в надежде от этого почувствовать себя лучше.

Мама тоже считала бы меня шлюхой? Я не знала. Она умерла задолго до того, как я начала думать о мальчиках и смогла бы с ней об этом поговорить. Я знала о ней совсем немного, но… все равно думала, что знаю ее. По тем моментам, которые еще помнила, по фотографиям, которые Райли тогда спрятала у себя под кроватью, чтобы никто их у нас не отнял, и по рассказам маминой лучшей подруги Глории, которая жила в Рентоне и раньше часто разрешала нам с Райли оставаться у нее, когда мы больше не выдерживали находиться у Мелиссы. От нее мы узнали, что маму с папой никогда не заботило, что о них думали другие, и они продолжали вести рок-н-ролльный образ жизни даже несмотря на то, что остальные постоянно их высмеивали.

Когда-то мы жили вчетвером в крохотной квартирке, без телевизора и без компьютера. Однако я до сих пор прекрасно помнила, как у нас было уютно и как мы с Райли любили прижиматься к маме на диване и просто слушать вместе новый диск или новую пластинку. Другим в нашем возрасте важнее было иметь модную одежду или собственный мобильный телефон. А Райли и я умоляли родителей взять нас собой в магазин музыкальных пластинок, на концерт или на вечеринку после него.

И нас не волновало, что одноклассники не хотели дружить с нами, потому что мама носила футболки с изображениями групп как платья, а папа ездил на мотоцикле. Родители преподали нам урок: всегда делать лишь то, что кажется правильным именно тебе, и никогда не слушать, что говорят о тебе другие. Так мы с Райли и старались жить с самого детства. И этого всегда хватало.

Разумеется, я знала, что у меня проблема с завязыванием долгосрочных отношений. У меня не было подруг, кроме Доун, и та стала моей подругой только потому, что не оставила мне другого выбора. Мужчинам я позволяла приближаться ко мне только с одной целью. Одна лишь мысль о том, чтобы открыться перед кем-то и рассказать о своем прошлом, повергала меня в панику.

Мне никто не нужен.

По крайней мере, я так считала.

Я подумала о вчерашнем вечере. Во мне что-то изменилось. Я не знала точно, что конкретно, но что-то глубоко внутри меня ощущалось иначе. До того, как объявились Купер и Аманда, мне было весело – с Доун и Исааком. И если вспомнить о прошлых неделях, необходимо признать, что такое случалось уже не впервые.

У меня возник вопрос, а что, если бы я… была другой. Не закрывалась больше, а позволяла людям участвовать в моей жизни. Доун этой ночью так трогательно обо мне заботилась. Спенсер защищал меня перед всеми своими друзьями. А Исаак…

Исаак вызывал во мне что-то, о чем стоило волноваться гораздо сильнее, чем о словах Аманды.