После того как в пятницу я вышла с последнего занятия и увидела, что Исаак уже ждал меня у обочины, облокотившись на свою развалюху, мне захотелось громко закричать от облегчения. Перспектива снова поехать с ним на ферму поддерживала меня на плаву всю эту неделю.

Доун буквально бомбардировала меня любопытными взглядами, когда сегодня утром я собирала дорожную сумку, однако я сознательно ее игнорировала. Сама не знаю, что на меня нашло, когда я второй раз приняла приглашение Исаака. Как мне еще и ей объяснить, в чем дело?

Впрочем, я и не хотела с этим разбираться. Не хотела задумываться, о чем говорило то, что мне нужно было просто услышать его смех, чтобы мне сразу стало легче.

– Должен тебя предупредить, – сказал Исаак, пока мы проезжали кукурузные поля и приближались к ферме. – Ариэль решила, что станет фотографом, как ты, и последние две недели снимала на камеру все, что попадалось ей на глаза. Все. Уверен, она захочет показать тебе каждый кадр.

Представив это, я не сдержала улыбку.

– А где она взяла камеру?

– У папы, наверно, – ответил Исаак, пожав плечами.

Когда мы припарковались перед домом и вышли из машины, меня уже не так подташнивало, как две недели назад. Я даже смирилась с тем, что Вейдер прыгнул на меня и в порыве нежности вытер слюнявую морду о мои черные джинсы. Несмотря на то что это был совершенно обыкновенный вечер пятницы, а не какой-нибудь праздник, в доме кипела жизнь. Бабушка и дедушка Исаака сидели за маленьким уютным угловым столиком на кухне и играли в карты, в то время как Леви скакал между ними туда-сюда и тараторил без умолку.

Мама Исаака, ее звали Дебби, как напомнил мне сам Исаак по пути сюда, сидела в гостиной, разложив перед собой целую гору бумаг. Она брала листы один за другим, вносила что-то в большую красную книгу, после чего подшивала страницы в папку. Между ее ног на полу сидела Айви и играла с плюшевой черепахой.

К моему удивлению, Дебби подняла глаза, когда мы вошли в гостиную, и поинтересовалась, как мы доехали. На лице Исаака появилась настороженная улыбка, и он начал рассказывать о трех тракторах, за которыми нам пришлось плестись по дороге сюда.

Я направилась на кухню поздороваться с бабушкой и дедушкой Исаака.

– Садись к нам, Сойер, – предложила Мэри, после того как обняла меня одной рукой. – Мы как раз начинаем новую партию.

Благодарная за то, что теперь мне есть чем заняться, кроме как нерешительно оглядываться на Исаака, я села рядом с ней, закатала рукава свитера и взяла карты, которые с улыбкой протянул мне Теодор.

Суббота пролетела стремительно. До полудня мы выполняли кое-какие поручения бабушки Исаака и ездили для этого в ближайший крупный город, во второй половине дня вместе чистили конюшни и косили лужайку, что оказалось веселее, чем я предполагала. А вечером так промерзли после работы на улице, что пили горячее какао, завернувшись в шерстяные одеяла, в старой комнате Исаака, которая сейчас превратилась во вторую гостевую, и устроили марафон «Звездных войн». Когда в три часа ночи я возвращалась в свою комнату, вынуждена была признать, что Йода не такой чудак, как мне казалось раньше.

В воскресенье после обеда Ариэль наконец решилась показать свои фотографии. Я уселась рядом с ней на диване в гостиной и разглядывала маленькие шедевры, которые она создавала в течение последних двух недель. Учитывая, что сделал их восьмилетний ребенок, снимки были вполне неплохими, и когда я сказала Ариэль, что у меня в ее возрасте не получилось бы так фотографировать, девочка чуть не лопнула от гордости.

В какой-то момент Мэри положила на стол перед нами большой черный альбом.

– А здесь мои любимые фотографии, – сказала она, уходя обратно на кухню. Я никогда не считала себя фанаткой сладостей, однако запах, который доносился до нас оттуда, был просто потрясающим.