По встречной - Юлия Бузакина

Весь день на работе ходила, как в воду опущенная. Все тело сковал страх — гадкий, липкий. Жуткое чувство вины и позора перед родными било в виски набатом. Притащила его в дом, чуть беду не накликала, да еще и залететь умудрилась… А теперь, как дальше жить? Влада, скорее всего, уже нет. Добились те страшные мужчины с автоматами наперевес своей цели — уничтожили его. Да и кто он вообще такой? Видно же сразу было, не простой человек. Не будут дважды заказывать никому не нужного простака!

— Ты чего хмурая такая, Кать? — в обеденный перерыв поинтересовалась Дарья, вторая консультант.

— Неважно себя чувствую, — покачала головой я.

И тут же полезли новые мысли — одна хуже другой: что, если директриса Татьяна уволит меня, как только станет ясно, что я в положении? На что тогда жить? Конечно, мама права — лучше всего избавиться от ребенка, пока не поздно.

Дома мама всунула мне бумажку с адресом.

— Завтра, к девяти утра. И не дури, Катя!

Ариша отвела взгляд и вышла из кухни.

Всю ночь мне снились кошмары. Влад, его пронзительный взгляд и промозглый холод на трассе. Под утро я проснулась вся в слезах.

«Не отдам ребенка!» — била набатом в голову мысль. Уму непостижимо, как я умудрилась так прикипеть к мужчине, о котором ничего не знала. Но мысль все крепла.

Утром я вышла на кухню и спокойно заварила зеленый чай — единственное, от чего меня не тошнило.

— Почему не собираешься?! — выглянула из спальни мать. — Уже половина девятого!

Страх прошел. После ночного кошмара все куда-о исчезло: чувство вины, позора, страх, что уволят.

— Не пойду! — прожгла ее упрямым взглядом. Было во мне такое — если приму решение, меня не переубедить.

— Что значит, «не пойду»?! Ты понимаешь, на что себя и нас обрекаешь?!

— Не отдам! Она моя, ясно?! Моя!

Крикнула, и осеклась. Почему сказала «она», сама не поняла.

На мой крик из соседней спальни высунулись Ариша и бабушка.

— Кать, ты дура, что ли? — спросила сестра, сонно потирая глаза. — Зачем нам еще один рот!? Ты же работать не сможешь, когда родишь!

— Ты работать пойдешь! — зло крикнула я. — А если не сможешь, будешь малыша нянчить, пока я на работе буду!

В ответ двери спальни демонстративно захлопнулись.

Со мной не разговаривали трое суток. Но мое упрямство было не переломить. Решила рожать, значит, буду рожать.

Шли недели. В семье меня больше не уговаривали, но и не простили. Не желая чувствовать на себе осуждающие взгляды, я все свободное время проводила на работе. Холдинг открывал новый филиал, требовались квалифицированные сотрудники. На работе к моей беременности отнеслись снисходительнее, чем дома, даже повысили зарплату. Да и для беременных у нас тоже были средства. Я пришлась «ко двору» — консультировала таких же девушек в положении.

Меня выпроводили в декрет за две недели до родов, только директор Татьяна взяла с меня слово, что, когда ребенку исполнится три месяца, я вернусь в строй: квалифицированные сотрудники, хорошо разбирающиеся в тонкостях новой косметической линии, были в филиале на вес золота.

…Она родилась в конце августа — такая маленькая, суетливая — и сразу возвестила мир о своем появлении громким криком. Ее приложили к моей груди и я, измученная долгими часами схваток, расплакалась навзрыд.

Родильный дом в нашем маленьком городке работал по старинке — детей не отдавали матерям до выписки, только приносили кормить несколько раз в сутки. Среди рожениц я была самой молодой и неопытной, но ждала, когда ее принесут кормить, с замиранием сердца.

Инстинкт взял свое — я не могла надышаться на свою новорожденную дочь.

— Ты будешь Владой, как папа, — поглаживая маленькую щечку указательным пальцем, шептала я.