Твои - Алайна Салах

— Куда тебе еще? — отмахиваюсь я, продолжая раскладывать сыр на бутерброды. — И так стройная.

— Потому и стройная, что за питанием слежу. Все-таки не двадцать уже.

— А сколько? — фыркаю я. — Двадцать пять?

— Двадцать шесть, — скорбно поправляет меня Вероника и, взяв со стола пачку чая, начинает вслух зачитывать состав: — Мята, листья брусники… Кстати, хорошо очищает почки. Чабрец, зверобой… Ты кстати сама вон какая худая, Рад. Как за питанием следишь?

— Как слежу? — переспрашиваю я, заталкивая в рот здоровенный кусок сыра. — Дай-ка подумать. Как только вижу еду, сразу стараюсь запихать в себя как можно больше и быстрее, потому что черт его знает, когда в следующий раз появится такая возможность. Типичные мамские будни.

На лице Вероники проступает неподдельное сочувствие, будто я напомнила ей о наличии к себя неизлечимой болезни.

— Ну да, у тебя же Полинка. Понятия не имею, как ты вообще еще жить успеваешь.

Вероника — моя бывшая одноклассница, с которой мы дружим еще со школы. После рождения Польки мы на пару лет вынужденно потерялись, но потом снова нашлись. Ника из тех, кого принято называть женщинами категории вамп: густая шевелюра, сочные и, что важно, натуральные губы, соблазнительные формы. От мужчин, как я знаю, у Вероники отбоя нет, но замуж она не торопится, так как слишком ценит свободу.

— Слушай, а сейчас дочка у тебя где? — спохватывается она, оглядываясь по сторонам так, словно Полина все это время прячется в одном из шкафов. — В школе? Симпатичный браслет, кстати, — она кивает на мою руку. — Алексей тебе подарил?

Я непроизвольно накрываю запястье ладонью.

— Нет, это Роберт из Улан-Удэ сувенир привез. Забыла снять.

— Сувенир? — недоверчиво переспрашивает Ника, с новым интересом разглядывая мою руку. — На сувенир не похоже. Выглядит дорого.

— У него опыта с женщинами не занимать. Видимо, выбирать научился.

— А он надолго в этот раз приехал, да? Сколько тут уже?

— Уже неделю, — буркаю и придвигаю к ней чашку с чаем. — Попробуй, достаточно крепкий?

Я и сама все чаще задаюсь вопросом, как долго здесь пробудет Роберт. Обычно он проводил в Иркутске максимум дней пять, а сейчас об отъезде даже речи не заводит. Это меня беспокоит. Вернее то, как такое тесное общение может повлиять на Полину. Она хоть и умная девочка, но в первую очередь ребенок. Вдруг за это время слишком сильно к нему привяжется, и когда он снова пропадет на ближайшие полгода, начнет тосковать.

В одной книге по воспитанию утверждают, что в таком возрасте девочкам особенно важно присутствие обоих родителей. Было там еще что-то про конкуренцию дочери и матери за внимание отца, но об этом я предпочла благополучно забыть, чтобы не портить себе нервы. Даже думать не хочу, что Полинка будет сражаться со мной за внимание Роберта.

— Вкусный, — подтверждает Вероника, изящно отхлебнув заваренный мной чай. Мне только позавидовать остается ее неторопливой грации. Сама я привыкла есть и пить на бегу, так что сожженный язык и обваренные губы — мои вечные спутники.

— А у него сейчас, кстати, есть сейчас кто-то?

Выбрав самый большой бутерброд, я тяну его ко рту. Чего Вероника к Роберту прицепилась? На за что не поверю, что у нее на любовном фронте образовалось затишье.

Раздавшийся звонок в дверь заставляет меня тяжело вздохнуть и выпустить добычу из рук. Ну и как тут не быть стройной? Кажется, все в этом мире против того, чтобы я нормально питалась.

— Вот сейчас сама у него и спросишь, — сообщаю я, поднимаясь. — Роберт Полину с прогулки привел.

Вероника, как опытная охотница, заметно оживляется. Трогает бретели бюстгальтера, поправляет волосы. Про Роберта она часто от меня слышала и видела его на фотографиях, но лично не встречалась до этого дня.

Открыв дверь, я застаю ставшую привычной картину. Сияющая Полина с короной на голове и с очередной дорогущей игрушкой, и ее довольный отец, скалящий свои белые зубы.