Цыплёнок - Наталья Баженова (2017)

Сперва у Мишель не получалось, совсем не получалось, она то и дело отвлекалась на яркую, замысловато разукрашенную радужку, периодически порхающие вверх-вниз густые ресницы, мелькающую на тонких губах едва заметную улыбку. Внизу живота уже ощутимо потягивало, жаром разливаясь по всему телу.

Девушка тихо вздохнула, окончательно поняв, что сосредоточиться не удастся. Совсем. Не в том приподнято-возбуждённом состоянии, по крайней мере. На секунду прикрыла глаза, разрывая зрительный контакт, воскрешая в памяти воспоминание, припоминая то тяжёлое, тягостное ощущение загнанного в угол зверька.

"Ну что, блядинка, поговорим?" — ухмыляется парень, демонстративно закатывая рукава.

"Глядишь, мнение своё поменяешь", — радостно поддакнул второй.

Мишель прищурившись, отступила назад, лапотками упираясь в не совсем чистую, противно холодную плитку. Воняло мочой, тускло-жёлтый свет под потолком мигал, навевая совсем уже безрадостные мысли, добавляя ситуации какую-то иррациональную жуть. Девки за спиной пацанов мерзко захихикали, зашушукались, затыкали в неё пальцами. Изнутри поднялось гадостное, тяжёлое ощущение, сжимая рёбра в плотных тисках, сбивая дыхание, скручивая желудок в канат. Мишель заставила вздёрнуть подбородок, сбрасывая сковавший тело ступор, вызывающе ухмыльнулась, прямо глядя на зачинщицу, понимая, что бить, говори не говори, будут:

— Сутенёрам пожаловалась, крыска? — выделила голосом последнее слово, зная, как бесило это соперницу.

И действительно, итак не очень симпатичное, вытянутое лицо скривила безобразная гримаса, Лариска взвизгнула, матюгнулась и кинулась вперёд, между пацанами.

Мишель проворно увернулась от острых, наращённых ногтей, ногой пнула её в колено, краем глаза следя со сдвинувшимися с места «сутенёрами». От первого кулака увернулась, второй едва не поймала плечом, третий вскользь скользнул по подбородку, разбивая губы.

А потом пошло хуже: тупая боль, размытое пятно слева, острая боль в располосованной ногтями руке, затем боль уже от локтя, врезавшегося в правую бровь, звёздочки в глазах, жёсткие руки, до костей впившиеся в плечи и громкий, раздражённый голос, принёсший с собой облегчение на грани обморока. Все замерли, тяжело дыша, где-то в углу шипела получившая в общей суматохе по голове Лариска, жалась к стене её трусливая подружка. Мишель кое-как переведя дыхание, ухватилась за запястье сжимающего её плечо блондина, впиваясь глазами в приоткрытую дверь, напряжённо вслушиваясь в эхо тяжёлых шагов…»

Настроение сразу же упало, приобретая мрачно-озлобленный характер. Девушка открыла глаза, передёрнула плечами, уже с иным выражением посмотрела в выжидающие щурящиеся золотые глаза. Получилось со второй попытки, воровка словно провалилась в тёмный колодец, холодный и неуютный, плотной тьмой лишивший зрения. А вот когда оно прояснилось, медленно, нехотя, пятнами… Мишель едва не упала назад, удержали лишь напрягшиеся вокруг талии руки.

Чёрный выглядел… чёрным. Чёрные радужки, чёрные волосы, сероватый цвет лица, на висках проглядываются тёмные нити вен. Взгляд тяжёлый, где-то в глубине зрачков клубится тьма. Страшно.

— Ну ты, — кое-как справившись с голосом, задушено прохрипела воровка, отклоняясь назад, вздрагивая от пробежавших по спине крупный мурашек, колючих, холодных, — жуть.

Колдун усмехнулся, у девушки что-то тяжело бухнуло в животе.

— Страшно?

— Ещё чего, — Мишель фыркнула, боязливо протянув руку, скользнула пальцами по челюсти Себастиана, — страшный, як смерть. Почему жёлтый? — резко сменила тему, уже смелее опуская руку на его плечо.

— Не знаю, — колдун пожал плечами, — нравится.

— И все такие?

Он молча кивнул. Девушка наморщила нос, протяжно повторила:

— Жуть, — закусила губу, коротко поёрзала, устраиваясь удобнее. — Что дальше?