Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник) - Грейди Джеймс

Кондор надел на себя детскую переноску, расположив ее на животе, положил в нее смятую в комок кожаную куртку, а сверху напялил бордовую спортивную куртку с надписью «Редскинз».

Возможно, кто-то, присмотревшись повнимательнее, и поймет, что куртка обтягивает не живот, выросший из-за чрезмерного потребления пива и гамбургеров, а что-то другое. Однако программа опознания по внешним признакам, которой снабжены все камеры наблюдения, зафиксирует всего лишь тучного человека и не просигнализирует о совпадении примет.

Бейсболку он тоже снимать не стал – это было не ахти что, но тем не менее могло сработать как дополнительный дезориентирующий фактор. Пузырьки с косметикой и флаконы с таблетками он рассовал по карманам. Все, что не попало в карманы или в детскую переноску, Кондор закопал под росшим поблизости деревом. Держи руки свободными.

Побродив по дорожкам и аллеям кладбища, Кондор нашел запертое здание администрации. В окнах отразилось его лицо. После того как Кондор нанес на него и на кисти рук тональный крем, он стал похож на грязного, давно не мытого бродягу.

Прекрасно выглядишь!

Это сказали призраки – и громко расхохотались.

В 8:02 металлические ворота кладбища со скрипом растворились и впустили рабочих.

То, как Кондор вышел с территории кладбища, видели только призраки.

Для него была возможна только одна формула. Только один план действий.

Послать всех к черту и делать свое дело.

Попытаться в окружающем его хаосе найти свой шанс и не упустить его.

Вычислить то, чего он не мог вспомнить или не знал.

Не сдаваться. И если погибнуть, то по крайней мере погибнуть в бою.

Он заметил свежий номер «Вашингтон пост» в оранжевом пластиковом пакете, лежащий на пороге какого-то дома так, словно на дворе все еще был двадцатый век. Никто не вышел на крыльцо подобрать газету – вероятно, потому, что на плите или в кофеварке вот-вот должен был поспеть кофе. За чашку горячего кофе сейчас я мог бы убить. Эта мысль, в свою очередь, привела к выводу, что украсть чью-то газету – далеко не самый страшный из возможных грехов.

В прежние времена просмотр «Пост» занял бы у Кондора минут двадцать. Однако в это утро он изучил газету от корки до корки, не пройдя и квартала.

Война в Афганистане, которая официально практически закончилась. Взрывы спрятанных в автомобилях бомб в Иране, где никто никому войну даже не объявлял. Резня в Сирии, в которую переросла вызвавшая в свое время столько надежд так называемая Арабская весна. Новый сильный правитель России сделал очередной сильный ход. Очередные жесткие заявления северокорейского руководства. Манифестации разгневанных чем-то европейцев в Старом Свете. Какая-то грызня в сенате. В Гонконге новая вспышка птичьего гриппа среди цыплят. США снова ждут сумасшедшие перепады погоды. Зарплаты на Уолл-стрит растут уже тридцать первый год подряд. В штате Индиана закрылся завод. Еще одна статья про пробки на дорогах. Разводящиеся голливудские «звезды» клянутся, что останутся друзьями.

Нигде на страницах газеты Кондор не нашел даже упоминания о секретном агенте, распятом на камине, или о пропавшем работнике Библиотеки Конгресса.

На двери бакалейного магазина Кондор увидел бумажную табличку с написанным от руки словом «кофе».

Седой чернокожий мужчина, стоящий за кассой, озадаченно заморгал при виде нелепого существа, ввалившегося в лавку.

– Мне нужен кофе, – заявил Кондор.

Кассир открыл краник кофеварки и наполнил картонный стакан горячим темным напитком.

– Вот, держите, – сказал он. – Это бесплатно – от меня. А теперь уходите.

Вин двинулся вперед по переулку, идущему параллельно Норт-Кэпитал. Он заглянул в мебельный магазин, затем зашел в маникюрный салон, где вряд ли могло оказаться много посетителей, и незаметно похитил немного мелочи из чашки с пожертвованиями, предназначенными для финансирования федеральных программ переобучения.