Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник) - Грейди Джеймс

– Да, именно он отправился в «Нью-Йорк таймс». Деталей я так и не узнал, да и никто в газете тоже. В том, о чем он рассказал, было много чего намешано. Какой-то героин, какие-то операции на Ближнем Востоке, попытки ЦРУ создать основания для американского вторжения в некую богатую нефтью страну, организация тайных убийств каких-то людей… В общем, «Нью-Йорк таймс» напечатала всю историю в самом примитивном, упрощенном виде. И подписала ее тем именем, которое я тебе только что назвал. Но оказалось, что по большому счету никому до всего этого нет никакого дела! Статья утонула в море других подобных материалов про то, как Агентство использует мафию для физического устранения людей, втихую расправляясь с американскими гражданами, свергает правительства за рубежом. Поначалу Кондора активно привлекали к расследованию, но на слушания в сенатский комитет его не позвали. То, о чем он сообщил, могло бы стать настоящей бомбой – но только в том случае, если бы об этом заговорило достаточное количество влиятельных людей. А когда этого нет, даже самая вопиющая реальность со временем превращается в сухие строки какого-нибудь официального доклада и перестает производить впечатление. По крайней мере так было до появления Интернета и социальных сетей.

Фэй покачала головой.

– Агентство никогда ничего не забывает. Они не стали официально привлекать Кондора к ответственности за разглашение секретных сведений и нарушение присяги, но его…

Сэми беззвучно произнес одними губами несколько слов. Фэй уловила их смысл.

– О господи! – прошептала она.

– Это было похоже на случай с Филом Эйджи, который опубликовал книгу и разоблачил многих из наших людей. Всем было известно имя Кондора, которое я назвал, все знали, что ЦРУ считает его своим врагом. Как говорится, враг твоего врага…

– Все это было спланировано, чтобы внедрить его к нашим противникам!

– Нет, – качнул головой Сэми. – Все было взаправду. Наши службы завербовали его еще тогда, когда он был студентом. Потом он в какой-то момент решил перейти на сторону ангелов – такими ему в тот момент казались парни с другой стороны баррикад. А потом наши его перевербовали. У него была отличная крыша: он ведь в самом деле был врагом ЦРУ, настоящим, без всяких подделок. Никому не известен полный перечень того, что он сделал. На его счету по меньшей мере две крупные контрразведывательные операции, одна из которых, насколько я могу судить, каким-то образом связана с Китаем. Еще его внедряли в организации проживающих в Европе американцев, избежавших призыва, – в целях выявления агентурных сетей Советов и разного рода террористов, которые пытались скоординировать действия антивоенно настроенных участников конфликта во Вьетнаме и уклонистов от армии. Я полагаю, что он действовал внутри леворадикальных марксистских группировок в семидесятых годах – таких, как итальянские «Красные бригады», «Японская красная армия», – об этом он сам рассказывал мне как-то ночью в лондонских доках. Может, он и с Ирландской республиканской армией имел дело. Потом переключился на наркокартели – их политическое влияние больше, чем у многих государств. Он был идеальным агентом. Ему не надо было ни к кому втираться в доверие – при его послужном списке те, кто его интересовал, сами к нему приходили.

– Но он был Вином для…

– С того момента как вышел из находящегося под опекой ЦРУ закрытого спецучреждения для душевнобольных в штате Мэн.

Фэй нахмурила брови. Сэми справедливо истолковал ее выражение лица как очередной вопрос.