Подари мне семью - Алекса Гранд

Чувствую себя последним подонком. Может, у нее и, правда, давным-давно все наладилось, любит она этого Павла и замуж за него собирается? А я лезу в их личный мирок в грязной обуви.

Урод, как есть.

– Прости.

Высекаю хрипло. Держу ее крепко. Аккуратно своим подбородком ей в макушку упираюсь.

Бурю вместе пережидаем. Штормит Киру знатно. Да, и меня прилично потряхивает. По телу прокатывается волна озноба, в жар превращается. Судорогой сводит конечности.

Какое-то идиотское окончание дня.

– Ладно, забыли.

Отклеившись от меня, произносит Кира. Осторожно смахивает слезы с ресниц. Направляется к столу. Складывает бумаги в портфель.

А я, как дурак, на нее засматриваюсь.

Хрупкая. Ранимая. С острыми лопатками, которые угадываются под тканью рубашки. С выпирающими ключицами. С тонкими изящными лодыжками.

– Ну, что, поехали?

Возвращаю мысли в рабочее русло. Еще пару минут, и начнем опаздывать.

– Поехали.

На стоянку, где припаркована моя Ауди, спускаемся в тишине. Так же молча размещаемся в салоне. Привыкаем друг к другу заново.

Я завожу двигатель, включаю негромко радио, чтобы чем-то разбавить этот ледяной вакуум. Плавно трогаюсь и сосредотачиваюсь на дороге. Маневрирую аккуратно и не жду, что Кира заговорит первой.

– А с чего ты решил, Лебедев, что так хорошо меня знаешь? Может, я не розы люблю, а пионы?

Произносит ехидно. Постукивает ногтями по подлокотнику. Издевается.

– А, может, я вообще теперь цветам предпочитаю гамбургеры и картошку фри?

– Раз так, значит заскочим в Мак после переговоров.

Чеканю твердо и сильнее стискиваю руль, попутно косясь на Ильину, которая расплывается в несмелой улыбке. Такой, от которой становится светлее вокруг и все начинает петь.

Сам не замечаю, как уголки моих губ тоже ползут вверх. Настроение выправляется. О недавнем инциденте на фирме вспоминать не хочется.

К офису «Дельты» мы прибываем ровно в назначенный срок. Минуем систему охраны, достойную президента, и в сопровождении вежливой секретарши попадаем в просторный кабинет с панорамными окнами.

Вид на вечернюю Москву открывается великолепный. Думается, протяни руку – сможешь потрогать облака. Пушистые, предзакатные, перистые. Скользящее по небосводу солнце окрашивает их в приятный желто-оранжевый цвет.

– Здравствуйте, Антон Юрьевич.

– Ну, привет, Никита Сергеевич и…

– Кира. Можно, просто Кира.

Гордин, подтянутый мужчина лет пятидесяти, уверенно жмет мне ладонь, галантно целует Кире запястье и указывает на два громадных кресла из коричневой кожи.

Сам занимает место напротив и лукаво щурится.

– Очаровательная у тебя спутница.

– Мой новый юрист.

Сообщаю с необъяснимой гордостью и не отказываюсь от кофе, пока Кира закапывается в бумажки. Проверяет все до последней запятой, сосредоточенно закусывает нижнюю губу и спустя десять минут возвращает мне листки с коротким «можно подписывать».

Выдыхаю с облегчением. Отец долго гонялся за Гординым, но у них все время что-то не складывалось. Поэтому я ликую, оттого что у меня получилось закрыть этот гештальт.

– Рад нашему сотрудничеству, Антон Юрьевич.

– Думаю, сработаемся, Никита Сергеевич. После командировки приглашу вас на уху из Байкальского осетра. Любите уху?

– Любим.

Отвечаю за двоих и тепло прощаюсь с Гординым. Чувствую, как большая гора падает с плеч, и делаю глубокий вдох, когда мы с Кирой выходим на улицу.

Порыв прохладного ветра ударяет в лицо, облизывает шею, подхватывает клочок бумаги, валяющийся на асфальте. И я замечаю, как зябко ежится Ильина. Без слов снимаю с себя пиджак и накидываю ей на плечи, предлагая.

– Ну, что, отметим первую совместную сделку в Маке?

– Только недолго. Мне домой пора.