Не успеваю. Спасает дождь. Сначала одна большая капля приземляется мне на лоб. Потом небеса низвергаются и обрушивают на нас мощные струи воды. Влага в два счета пропитывает нашу одежду, и вот мы несёмся к моей Ауди наперегонки.

– Как не вовремя это все.

Выпаливает Кира, приземляясь на пассажирское сиденье, и отжимает промокшие насквозь волосы. Хмурится и с тоской прижимается к стеклу, ругая вышедшую из строя Хонду. Дрожит от холода, хоть я и включаю печку. Покусывает посиневшие губы.

Я же перегибаюсь назад и цепляю сложённую вчетверо толстовку.

– Возьми. Переоденься.

Ильина мешкается. Ухватывается нерешительно за край ткани и застывает.

Секунда. Другая. Третья. Напряжение снова разливается между нами. Воздух искрит.

– Переодевайся. Я не буду смотреть.

Угадываю причину Кириной растерянности. Подтверждаю слова действиями. Отворачиваюсь к окну. Только все равно ловлю на прозрачной поверхности размытые очертания.

Кожу, обсыпанную мурашками. Выпирающие ключицы. Острый подбородок.

Чёртова нимфа. Призрачная. Нереальная.

– Я все. Спасибо.

Кира сигнализирует о том, что закончила. Ну, а я гулко сглатываю скопившуюся слюну и возвращаюсь в прежнее положение, когда так некстати звонит телефон и разрубает пространство дребезжащей трелью.

«Даша» высвечивается на экране бортового компьютера, и Кира, конечно, это видит.

– Твою ж мать.

Бормочу негромко и в прострации пялюсь на дисплей. Звонок не принимаю. Мне нечего сейчас сказать Дарье. Разговор о разводе нужно заводить в другой обстановке. Наедине. Без лишних свидетелей. Без опасения вывернуть грязное белье наружу и искупаться в потоке взаимных претензий.

Я – единственный, кто виноват в том, что мы с супругой дошли до критической точки. Мне и распутывать этот невообразимый клубок.

– Ответь, Никита. Тебе жена звонит.

Пропитывая каждое слово горечью, выпаливает Кира. Промораживает сантиметры между нами, отчего колючие иголки секут кончики пальцев. Превращается в непроницаемую статую.

Я же отрицательно качаю головой.

– Не хочу.

Тарабаню отрывисто и хватаюсь за руль, как за спасательный круг. Плавно трогаюсь с места, хоть внутренний зверь призывает газовать и палить шины, и медленно выезжаю с парковки.

Весь крохотный успех по восстановлению доверия Киры перечеркиваю и злюсь на самого себя. Что предпринять? Признаться в том, что мы с Дашей давно живем как чужие люди? Поведать о выкидыше и получить унизительную жалость и снисходительное поглаживание по руке?

Бред.

– Тебе стоит сдать твой металлолом в утиль.

– Никита!

Меняю тему на более безобидную. Притворяюсь, что не было никакого звонка и призрак прошлого не висит между нами.

– Ты же понимаешь, что ездить на неисправном автомобиле опасно?

– Не преувеличивай.

– Давай смотаемся завтра в салон. Выберем нормальную машину. Оформим тебе беспроцентный кредит от фирмы.

Продолжаю гнуть свою линию, только Кира зябко ведет плечами. Полосует зубами губы.

– Не надо. Про нас итак сплетни ходят.

– Сплетни?

Притормаживаю перед светофором, мигающим желтым, и вцепляюсь взглядом в Кирин подбородок. Туго соображаю.

– Брось, Никита. Не делай вид, что ты не в курсе. Разве ленивый еще не обсудил, что я получила должность через постель. Не усугубляй.

С осязаемой злобой выдыхает Кира и отворачивается, недвусмысленно намекая на то, что спор можно считать оконченным. Мне же до одури хочется вызвать каждого второго сотрудника и как следует пропесочить.

Нельзя. Опрометчивый поступок вряд ли поможет – вызовет новую волну домыслов.

– Не спеши отказываться. Я ведь из благих побуждений предлагаю.

– Верю.

Холодно откликается Кира и замолкает теперь уже надолго. Остаток пути проделываем в кромешной тишине. Все это время дождь хлещет с нещадной силой и начинает слабеть, когда мы приближаемся к знакомым воротам.