Ребенок на спор - Ксения Богда

Стискиваю руки в кулак, они подрагивают, и я никак не могу взять себя в руки. Мне все еще сложно представить, что мою маленькую девочку будут оперировать.

Денис сидит молча, только его дыхание слышу. Боюсь посмотреть в его сторону и раскиснуть. Банально разреветься боюсь. Эти нервы меня не доведут до хорошего. Денис словно ощущает мое состояние. Кладет руку на коленку и подбадривающе ее стискивает.

В кабинет после стука входит девушка в медицинской форме и кладет перед врачом документы.

– Спасибо, Алла.

Врач пробегает глазами по строчкам и протягивает документы мне. Беру их трясущимися руками, и мне становится стыдно за такое свое состояние. Начинаю читать, но смысл ускользает от меня.

– Алис, давай я прочитаю.

– С договором должен ознакомиться представитель ребенка. Вы представитель?

– Я отец и имею такое же право. – Голос Дениса тверд.

Лев Константинович нервно дергает за ворот рубашки, но молча проглатывает слова Дениса.

Он вытягивает из моих пальцев бумаги и погружается чтение. А я молча наблюдаю за тем, как двигаются его глаза по строчкам. Он прищуривается и поднимает глаза от бумаг:

– А реабилитация какая-то будет?

– Конечно, я говорил об этом Алисе Михайловне, – врач ведет себя как-то странно.

– Где про неё указано в договоре?

И эта фраза, сказанная Денисом заставляет меня сосредоточить все свое внимание на нем.

Глава 21

Денис

Пробегаюсь по тексту договора во второй раз в надежде: может, что-то просто упустил, – но в упор не вижу пункта про реабилитацию.

– Ну как где. – И врач этот мне почему-то не нравится, какой-то скользкий. – Указано в пункте про ход лечения.

– Ну вот я смотрю: оперативное вмешательство, анализы, диагностика – и на этом все.

– Может, просто там сумма меньше? – вступает в разговор Алиса.

Хотя я вижу, как сильно она волнуется. Ее даже потряхивает, а тут еще приходится вникать во все эти тонкости. Поэтому я и пытаюсь оставаться спокойным.

– Восемьсот тысяч прописано. Восемьсот? – Поднимаю вопросительный взгляд на лисенка.

Потому что у меня-то она попросила всего триста, откуда еще?

Алиса кивает. Хмурится.

– Но туда же должна была войти реабилитация, Лев Константинович.

– Молодой человек, я вообще не понимаю, на каких правах вы сейчас тут вмешиваетесь в ход лечения Насти. – Врач начинает заводиться.

Голос повышается, а я морщусь. Так, ну, видимо, не все тут гладко.

– Я вам уже сказал свои права. Я отец ребенка и имею полное право присутствовать тут.

Он выдергивает из моих рук документы и передает их Алисе.

– Алиса Михайловна, вы понимаете, что промедление работает не в нашу пользу?

Лисенок растерянно хлопает глазами.

– Вы подписываете, или я другим просто прием назначаю?

Меня эта ситуация начинает напрягать еще сильнее. Я вообще ненавижу, когда вот так начинают давить. Откровенно и банально. Сейчас этот докторишка будет давить на время и на ребенка, что ему нужно немедленно все это начинать.

– А, конечно.

– Алис. – Перехватываю руку Алисы. – Почему в договоре указана такая сумма и не написано про реабилитацию?

Наши взгляды с врачом схлестываются. Вижу, как он бесится. Стискивает руки на столе.

– Вы подписываете или нет? – Снова взгляд на Алису.

Лисенок хлопает глазками. Вижу, что еще немного – и сломается.

– Но, Лев Константинович, покажите, пожалуйста, где реабилитация прописана, и я все подпишу.

Врач закатывает глаза.

– Алиса Михайловна, такого пункта, как реабилитация, в договоре нет. Вы просто оплачиваете всю сумму, и наши спецы уже прекрасно знают, что входит в эту сумму.

– Как это? – задаю резонный вопрос. – То есть мы вам должны просто так выложить… Сколько? Сколько операция?

– Триста, – Алиска еле шевелит губами.

– Пол-ляма просто так? Без каких-либо гарантий.