Ребенок на спор - Ксения Богда

– Это проявилось примерно в полгода. Слегка начинали глазки подрагивать, сейчас вот уже видно. Лечение мы проходили в местной клинике, мы не из этого города. Капли, мази, гимнастика – насколько это было возможно в ее возрасте. Потом сказали, что пора думать об операции, ну и вот мы все подготовили, а операцию не сделали.

– Что-то случилось? Состояние ухудшилось?

Врач внимательно выслушивает мой рассказ.

– Нет, с состоянием все хорошо у Насти. Просто тот самый врач, который вел Настю, решил немного нажиться на Алисе и составил договор с подводными камнями.

– Какого плана?

– Ну, в стоимость не была включена реабилитация, хотя поначалу вся сумма озвучивалась с расчетом на реабилитацию и дорогостоящие препараты.

Николай Эльдарович задумчиво потирает подбородок, о чем-то размышляя. Мы с Денисом замолкаем и ждем, что нам скажут.

– Интересно, конечно, насколько я знаю, исправление нистагма не такая операция, после которой требуется какая-то супердорогая реабилитация. Как правило, все исправляется именно при помощи операции, а потом требуется просто наблюдение, ну и капельки на восстановление окончательное.

– Ну вот видите! А Алисе объяснили совсем иначе. Там стоимость реабилитации была выше самой операции.

Мужчина качает головой. Недовольно поджимает губы:

– А потом к врачам доверие пропадает. Так, ну хорошо, есть у меня в клинике хороший офтальмолог. Многие через него прошли и вышли с отличным зрением, и ваш случай не самый сложный в практике такого врача.

– Он сможет нас принять?

Николай Эльдарович набирает кого-то:

– Вить, привет, ты сейчас свободен? Ага, хорошо, я сейчас к тебе юного пациента приведу, ты уж будь понежнее с маленькой леди. Насколько маленькая? – Вопросительно кивает.

– Год и пять, – шепчу, чтобы меня услышали.

– Год и пять, крошка. Ага, все, сейчас приведу. Спасибо, Вить.

Встает с кресла, и мы с Денисом подскакиваем следом.

Идем по длинным коридорам, и я поражаюсь размерам лечебного учреждения.

– Пришли. Виктор Леонидович, прошу любить и не жаловаться. – Стучит в дверь кабинета и пропускает нас вперед. – Вить, принимай. Я побежал, родители тебе все сами расскажут и покажут.

– Спасибо! – успеваю выкрикнуть в спину мужчине, и до меня доносится смешок.

– Проходите, присаживайтесь. Я вас внимательно слушаю.

На удивление перед моими глазами предстает молодой мужчина во врачебной форме. Почему-то из рассказа главного врача мне представился мужчина примерно одного с ним возраста. Но этот врач намного моложе.

– Виктор Леонидович, к вашим услугам.

Отпускаю Настю и сажусь в предложенное кресло.

– Так, здравствуйте, моя новая прекрасная пациентка. Рассказывайте, что у вас случилось?

По второму кругу рассказываем все, через что нам пришлось пройти за время лечения и подготовки к операции.

– Восемьсот? Это, конечно, загнули очень сильно. Ну, там максимум в триста обойдется лечение. – Его брови удивленно взлетают, и он недовольно цокает. – Вот же хапуги. На здоровье зарабатывают как хотят. Ладно, не об этом, у вас выписки есть?

Достаю все бумаги. Врач быстро пробегает их взглядом и откладывает в сторону.

– Ну, так не пойдет. Придется все заново проходить.

У меня сердце уходит в пятки от его слов. Как это заново? Откуда мы возьмем столько времени?

Денис чувствует мою растерянность и вступает в диалог.

– Это же время?

– Неделя, максимум, зато я буду уверен, что вам там все правильно надиагностировали. Это тоже важно, поймите. Я не могу полагаться на выводы врача, который хотел вас надуть.

– Это не сильно навредит Насте? Ну, в плане, что нам говорили, что операцию нужно делать срочно.

Врач отмахивается:

– Это вообще уже ни в какие ворота. Хотя что я удивляюсь? Нет, не навредит, время есть, и операция не так чтобы горит очень сильно.

– Хорошо, давайте делать все, что необходимо.