Дрянь - Софья Ролдугина (2018)

— А я что — я ничего! Меня просто попросили… — мальчик опасливо покосился по сторонам, не собираясь тут же закладывать режиссера и сценариста этого спектакля, — мне вообще, если хотите знать, предлагали прокрасться тайком к вам в каюту и сапоги к полу приклеить. Но я наотрез отказался… — тут Луи сделал небольшую паузу, но доктор не успел его похвалить за какое-никакое благородство и моральные принципы, поскольку парнишка тут же продолжил, — … потому что всегда боялся всех этих лекарских штучек…

Скандальное расследование происшествия можно было проводить еще долго, если бы этих двоих не почтила своим присутствием спустившаяся с капитанского мостика мадам Шивилла собственной персоной. Выглядела она такой свежей и бодрой, будто и не поднималась ни свет, ни заря, а отдых для нее был не необходимостью, а скорее формальностью, приятным, но вовсе необязательным дополнением рабочих будней… В глазах ее был лед, в волосах — огонь, а на лице написан скепсис.

— Доктор Траинен, — строго произнесла молодая женщина тоном учительницы, заставшей ученика за натиранием школьной доски воском, — да вы, неужто, уже успели выпасть за борт?

— Никак нет, мадам капитан, — пробормотал врач, стушевавшись и продолжая аналогию с нашкодившим школяром.

— А что же тогда? Что-то случилось?

— Ничего не случилось, мадам капитан, все в полном порядке.

— Это вы называете «в порядке»? Вы мокрый.

— Я плакал.

— Плакали?.. — казалось, что эту невозмутимую морячку достаточно сложно чем-либо озадачить, но тут ее брови поднялись от удивления и приняли форму ровных дуг. — Отчего?

— От счастья, мадам. Для меня высокая честь и большая радость — служить на вашем замечательном судне.

— Ха! — это было единственное междометие, которым Шивилла удостоила всю эту комедию, прежде чем развернуться на сто восемьдесят градусов, взметнув своими длинными волосами, и снова удалиться на мостик.

Вестимо, капитанша была прекрасно осведомлена о привычках своей команды и бортовых традициях. Возможно, она даже пыталась предвидеть подобные шутки и как-то оградить от них лекаря своей твердой рукой. Уж на что он ей сразу показался слабохарактерным, и она очень сомневалась в его способности за себя постоять… Но раз уж у него хватает бодрости шутить, то пусть сам разбирается с возникающими проблемами. Шивилла Гайде больше пальцем не шевельнет для решения «мужских споров» до тех пор, пока те не превзойдут в развитии уровень начальной школы.

— Сэр доктор Траинен… Спасибо, что не выдали меня, — выдохнул юнга, глядя на врача с невесть откуда взявшимся восхищением во взгляде.

— А? Что?.. — переспросил Лауритц, совершенно отключившийся от происходящего и засмотревшийся на то, как огненно-рыжие кудри Гайде пламенели в лучах утреннего солнца. Язык — твой худший враг. Вот всегда так бывает — собираешься просто сказать «Доброго утра!», а получается какой-то неожиданный бред… — Ах, да не за что. Мы ведь друзья. А друзья друг друга не предают, — к тому же, он и в страшном сне не мог представить себя жалующимся на то, что его обижает ребенок.

— Правда?..

— Конечно. И, я надеюсь, что ты как мой друг окажешь мне маленькую, дружескую любезность, — Ларри снял с себя верхнюю одежду, с которой ручьем текла вода, и вручил мальчишке. — Повесь камзол просушиться, а вместо него принеси мне жилетку. Она в моей каюте, висит на спинке стула.

— В лазарете? Там, где куча банок-склянок со всякими непонятными штуками внутри и пахнет снадобьями?..

— Да, именно.

— И тогда вы не дадите мне умереть от Страшной Неизлечимой Болезни?

— Разумеется, — Лауритц широко улыбнулся, но потом сказал гораздо более серьезным, спокойным тоном: — Пока я здесь, я приложу все усилия и сделаю все, от меня зависящее, чтобы здесь никто ни от чего не умер…