Изменить судьбу - Юлия Богатырёва (2018)

Мы с Ибрагимовым переглянулись: в глазах у парня плескалось удивление. Я его отлично понимал: кто бы мог подумать, что Ольга в ее нынешнем невнимательном и апатичном состоянии догадается, что мы что-то замыслили, но сделает из этого совершенно неправильные выводы?

— Оль, ты все не так поняла — осторожно сказал я — я сейчас все тебе объясню. Тимур, ты не мог бы оставить нас на минуту? — обратился я к другу. Тот молча поднялся и направился к выходу.

Оля не обратила на его уход никакого внимания, а продолжала разглядывать меня настороженно-подозрительным взглядом. Глядя на нее, я вздохнул и попросил:

— Сядь, пожалуйста, я не хочу кричать на всю палату.

Девушка молча направилась к стулу, села и выжидательно уставилась на меня, а я все никак не мог решить с чего бы начать, и как ей объяснить все так, чтобы она опять не начала психовать на ровном месте.

— Итак, я тебя внимательно слушаю — поторопила меня подруга.

Я начал издалека, стараясь, по возможности, избегать больной темы про потерю способностей:

— Оль, ты помнишь как давным-давно объясняла мне, что такое дружба и каким должен быть настоящий друг? — спросил я ее. Она нахмурилась и кивнула — Проверь, правильно ли я запомнил: друг — это такой человек, который тебя всегда понимает и поддерживает. Друг старается помочь в трудную минуту, особенно если видит, что в его помощи нуждаются. Даже если его об этом не просят. Ведь на то он и друг, чтобы быть рядом и помогать, когда нужно. Так? Все правильно?

— Да — согласилась девушка — Но какое отношение это имеет к нашему разговору?

— Самое прямое — заверил я ее — Мы с Тимуром — твои друзья, и мы всего лишь пытаемся быть тебе хорошими друзьями. Мы заметили, как ты сильно устала за последнее время и просто хотим, чтобы ты развеялась и отвлеклась от проблем, вот и все. У нас и в мыслях не было замышлять против тебя что-то плохое. Понимаешь?

Ольга опустила глаза, тяжело вздохнула и снова посмотрела на меня:

— Адам, мне нужно быть здесь, с тобой. Я теперь вижу, что вы действовали из лучших побуждений, но мне не нужны никакие развлечения. Уж кто-кто, а ты-то должен понимать, что мне сейчас совсем не до веселья. Вот скажи, ты смог бы веселиться, если бы это я чуть не умерла после аварии, а потом лежала в больнице?.. По глазам вижу, что нет. Вот и я не могу. Так что я никуда не пойду. И прошу, перестань меня выпроваживать — это бесполезно.

Я мысленно застонал, ну до чего ж упрямая! Придется, видно, говорить все напрямую. Я внутренне собрался с силами и посмотрел прямо ей в глаза:

— Оль, послушай меня. Я тебя люблю и, естественно, хочу, чтобы ты была всегда рядом со мной. Но я же не слепой. Думаешь, я не вижу, как ты здесь чахнешь и угасаешь с каждым днем? Ты стала совсем на себя не похожа. Может, ты и не замечаешь, но я чувствую, как ты меняешься, и эти изменения мне совсем не нравятся. Больничная обстановка плохо на тебя влияет. Тебе надо развеяться. Прошу тебя, сходи куда-нибудь с Тимуром. Пожалуйста, сделай это ради меня, хорошо?

Оля молча смотрела на меня наверно целую минуту. Я продолжал неотрывно смотреть ей в глаза, мысленно заклиная согласиться. Наконец, любимая тяжело вздохнула и уступила:

— Хорошо. Я сделаю, как ты хочешь — устало произнесла она — Пойду, позову Тимура. Узнаем, когда он собирается потащить меня на эту выставку фотографий. Но знай, мне совсем не хочется туда идти, я делаю это только ради тебя, потому что ты попросил. А я не могу тебе отказать, когда ты так просишь.

Она уже встала, собираясь выйти в коридор, но я поймал ее руку и поцеловал ладонь:

— Спасибо, моя хорошая. Для меня очень важно твое согласие. Уверен, ты не пожалеешь.

Девушка ничего не ответила, лишь ласково провела ладонью по моим волосам и вышла из палаты.

Через минуту она вернулась с Тимуром, и друг объявил, что нечего откладывать этот поход в долгий ящик: