Изменить судьбу - Юлия Богатырёва (2018)

— О, ну вот так всегда! Вечно ты увиливаешь от прямого ответа — с улыбкой сказал мой друг.

— Но это правда. Я просто понаблюдала за вами из-за двери во время ваших разборок и увидела, какие странные взгляды Измаил кидает на Маринэ, вот и догадалась. Хотя, по-хорошему, мне следовало догадаться еще раньше, когда он мне сам про нее рассказывал, но я была так занята другими проблемами, что не обратила внимания на особые интонации в его голосе.

Адам донес меня до комнаты своей невесты и уложил в постель, заботливо укрыв одеялом, но вопросы у него явно не закончились:

— А вот скажи, что такое ты с ним там проделала, что он перестал кричать как полоумный и сам все рассказал? — любопытно сверкая зелеными глазами, спросил парень.

— Да ничего особенного я не делала. Просто старалась не обращать внимания на его защитную реакцию и говорила напрямую с его душой — сонно ответила я, пытаясь подавить зевок.

— Не понял. Как это? Что значит: «говорила с душой напрямую»?

— Слушай, дорогой, имей совесть — вяло возмутилась я — Дай мне хоть немножечко поспать, а потом я отвечу на все твои вопросы. Договорились?

— Без проблем — отозвался Адам — но на этот вопрос ты все-таки ответь сейчас, а то пока ты спишь, я тут умру от любопытства.

Пришлось кое-как разлепить глаза и укоризненно посмотреть на друга, но на него это не подействовало. Надо же, а я уже успела позабыть, каким он иногда бывает настырным, если ему приспичит что-то узнать! Обреченно вздохнув, я покорно ответила:

— Это значит, что я старалась смотреть не на поверхность, а как бы вглубь него. Я пыталась увидеть самую суть Измаила, не замутненную внешними эмоциями и страстями, то есть то, чем он является на самом деле, как бы его сердцевину… Не могу объяснить точнее. Вот к этой сердцевине я и обращалась, игнорируя все остальное. Ты, наверное, раньше слышал высказывание «все мы — суть одно целое»? Вот я и пыталась своей частью целого дотянуться до его части целого. И делала я это для того, чтобы выпустить боль и страдания, которые там накопились. Сам подумай, как бы ты себя чувствовал, если бы ты меня любил, а я семь лет не обращала на тебя внимания? — спросила я и выжидательно посмотрела в его глаза. Адам что-то прикинул в уме и тут же воскликнул:

— Да я бы с ума сошел! Я и месяц-то с огромным трудом выдержал…В общем, ясно, не повезло парню. И как только у него выдержки хватило столько продержаться?

— Да, бедняга. Теперь ты понимаешь, сколько в нем скопилось горечи, неудовлетворенности и боли? Не удивительно, что в его душе назрел такой нарыв, и он на всех обозлился. Конечно, это Измаила и того, что он сделал, не оправдывает, но понять его все-таки можно. Вот я и демонстрировала его душе свое понимание и сочувствие, и своими словами старалась заставить его говорить о том, что накопилось, чтобы он смог освободиться от этого, и его душе стало бы легче. Вот и все. Могу я теперь поспать?

— Можешь. Спи — разрешил Адам и ласково мне улыбнулся. Эта улыбка была последнее, что я запомнила, перед тем как провалиться в глубокий сон.

Адам

Я сидел на табуретке рядом со спящей Олей, смотрел на нее и думал, какое же она все-таки непредсказуемое создание: нашего Ибрагимова мурыжила больше месяца, прежде чем простить, да и то сделала это только под влиянием исключительных обстоятельств, а засранца Измаила простила в тот же день, хотя, если объективно посмотреть, он причинил ей гораздо больший вред, чем Тимур. Все-таки она у меня слишком добрая. Я вот до сих пор готов придушить этого гада, даже не смотря на то, что теперь понимаю, что им двигало и то, что окажись я на его месте мог бы повести себя еще хуже. У меня до сих пор все внутри переворачивается и холодеет при мысли о том, что он мог с ней сделать, если бы я еще хоть на пару минут задержался!