Девичья башня - Самид Агаев (2018)

Али в полутьме разыскал келью Егорки. Богатырь по-прежнему спал рядом с ней на каменной лавке, постелив под себя драный тюфяк. Соседняя лавка был занята каким-то нищим. Недолго думая, Али вошел в келью, и вдруг обнаружил, что по-прежнему одет в женскую одежду. Зинат забыла забрать ее. «Все- таки смутил девушку», – подумал Али. Он снял накидку, паранджу, все это аккуратно постелил на скамью. Вытянулся на ней и заснул, не успев додумать какую-то важную мысль об античном театре. Он продолжал ее терзать и во сне, не переставая удивляться тому, что его занимает драматическое искусство, хотя прежде он был равнодушен к нему. «Это все Егорка», – привычно обвинил он друга, – своей вечной болтовней о древних греках – Сапфо, Эврипид, Софокл. Видно тот философ из Греции молол языком не переставая, если за год с небольшим, забил ему голову столь бесполезными знаниями. И все же, почему театр»? – вновь спросил себя Али и ушел в более глубокий сон, где ему уже было не до театра. Он просто спал, давая отдых своему организму.

Был полдень, когда Али открыл глаза и увидел сидящего рядом друга. Он хотел что-то сказать, но получился лишь нечленораздельный хрип. Испуг отразился в глазах Егорки. Али, откашлявшись, произнес:

– Как приятно, открыв глаза увидеть близкого человека.

– Я рад, – ответил Егор, – рад вдвойне. Во-первых, тому, что ты так ко мне относишься. Во-вторых, тому, что с твоим голосом все в порядке. Я слышал, что если людям что-нибудь отрезают, у них меняется голос.

– Ты правильно слышал, – ответил Али, – только с небольшой разницей, у них голос меняется в лучшую сторону. Становится выше и чище. Но ты, мой друг, недалек от истины, ибо я хожу по лезвию ножа. Если бы ты знал, где был сегодняшней ночью, ты бы мне этого никогда не простил. Но я дал себе слова никогда тебе об этом не рассказывать, поскольку дорожу нашей дружбой.

– Я надеюсь, – ответил Егор, – ты понимаешь, что теперь, если ты не расскажешь мне об этом, то никогда уже не выйдешь из этой кельи.

– Вот этого я и боялся, – сказал Али, – ну кто тянул меня за язык. Ладно, слушай. Этой ночью у меня было свидание с княжной…

Пока Али рассказывал, Егорка, скрежетал зубами, и несколько раз застонал. Но концовку выслушал со спокойствием философа-стоика и лишь сказал:

– Это антигуманно, упрятать меня сюда, а самому предаваться разврату. Во-первых, я тебе этого никогда не прощу, а во-вторых, я тебе отомщу. Не знаю, как, но отомщу. И еще, я хочу тебя предупредить, чтобы ты остановился в своем нравственном падении. Что будет дальше? Ты проникнешь в гарем ширваншаха? Так-то ты отвечаешь на его гостеприимство?

– А ведь это мысль, – сказал Али, – как я сам до этого не догадался.

– И от кого же я все это слышу, – покачал головой Егор, – от хафиза, богослова, человека, который должен быть образцом скромности, воздержания и целомудрия.

– Насчет последнего ты хватил через край. Я не католический монах, – возразил Али.

– Ладно, – согласился Егор, – последнее замечание снимается. Но…

– Кажется, тебя зовут, – прервал его Али.

За широкой спиной Егорки маячил служка.

– Вас хочет видеть молла Панах, – сказал он и отступил в сторону.

Егорка увидел серьезное лицо мусульманского священника.

– Салам Алейкум, – негромко произнес молла Панах, – я прошу простить меня за то, что до сих пор не навестил вас. У меня был ваш товарищ, рассказал о постигшей вас беде. Я все это время ломаю себе голову над тем, как вам помочь.

Али выглянул из кельи.

– Как? И вы здесь! – воскликнул молла.

– Увы, мусульманская святыня для нас самое безопасное место в этом городе.

– Как там моя жена? – спросил Егор.

– С ней все в порядке, – ответил молла Панах, – и с вашей рабыней тоже все хорошо.

Али кивнул.

– Мне повезло, что я вас встретил, – сказал Егор, – дай Бог вам здоровья. Уж не знаю, сможем ли мы отблагодарить вас.