Для этого надо было принять душ, сделать завтрак себе и маме, которая обязательно проснется, несмотря на то, что Алиса старалась двигаться по квартире как можно тише, и выйти на балкон в попытке угадать сегодняшнюю погоду. Единственный вывод, который смогла сделать Алиса в сплошной темноте двора с редкими глазницами светящихся электричеством окон - утро выдалось прохладным, что было не удивительно. По сезону. Она некоторое время смотрела в светлый, мутный провал неба, застывший над домом и навевавший невнятные мысли о том, что ей чего-то не хватает. Или она что-то забыла. Или не сделала. Но что можно забыть или не сделать в однообразных буднях, заключавшихся в работе и учебе. Виталика она давно не видела - он которую неделю ходил на учебном судне. Мама призывала ему позвонить. Но утром было некогда, днем забывалось обо всем, а вечером становилось катастрофически поздно. Именно так отговаривалась Алиса от мамы. Собственная совесть благополучно спала. Тогда мама затевала любимый разговор о том, что остаться самой - проще простого. И что в Алисином возрасте самое время встречаться с мальчиками, а не просиживать над учебниками. Причем не просто встречаться, а с перспективой: каждая девушка должна выйти замуж, родить ребенка и, кажется, сделать что-то еще. Почему-то в этот самый момент мама забывала, что еще полгода назад самым главным было - получить высшее образование. «Кому должна?» - интересовалась Алиса у мамы. «Хотя бы мне! Зря я тебя растила?» - получала она ответ.

Дочка с улыбкой вздыхала и понимала, как хорошо, что Любовь Михайловна не знает о Никите, который за прошедшие пару недель околачивался на заправке едва ли не ежедневно. Она даже привыкла. Даже что-то рассказала ему о себе, что было ей несвойственно - разговаривать о себе с посторонним совсем парнем. Алиса с улыбкой представляла, что бы уже придумала себе мама. Попытки вспомнить или понять, что же ее беспокоит, оказались безрезультатными, и Алиса вернулась в кухню, когда почувствовала, как сильно продрогла. - А молоко есть? - услышала она за спиной сонный голос.

- Неа. Бутерброд?

- Только небольшой, - вздохнула Любовь Михайловна. - Мне таблетку чтоб не на пустой желудок.

- Поешь нормально. Все равно уже спать не будешь, - Алиса соорудила бутерброд и налила большую чашку чая. - Приятного аппетита!

- Спасибо, - улыбнулась мама. - Прямо взрослая.

- А так? - Алиса показала ей язык.

- Вот! Теперь на себя хоть похожа. Ты сегодня до ночи опять?

- Вряд ли. Маршрут короткий.

Любовь Михайловна кивнула, придвинула к себе чай, отпила немного и сообщила:

- Сердце давит - дождевик не забудь. Погода с ума сходит.

- Уже положила. Не волнуйся и отдыхай.

- Да я и так последнее время не перетруждаюсь, - улыбнулась мама.

Она стала быстрее уставать. И сердце действительно шалило. Но от обследования упорно отказывалась. «Просто возраст такой, - отмахивалась она, -и невралгия».

- Тогда я побежала, - Алиса поцеловала мать в щеку.

В транспорте тоже досыпала. Жужжание утренних разговоров не мешало, а скорее способствовало. Но Алиса знала, чувство расслабленности скоро уступит место азарту, неизменно присущему ей, когда она отправлялась в новое место, туда, где никогда не бывала, вне зависимости от того, будет там интересно или не очень. Непоседливость была слишком ей свойственна, и возраст лишь усугублял эту черту характера. Отец считал ее упорной, мама упрекала в неугомонности. Ей постоянно надо было куда-то двигаться: учиться, ходить в походы, искать польских родственников.

А перед самым входом в турклуб Алиса заметила теперь уже знакомый белый автомобиль.