Беременна (не) от того - Ксения Богда (2020)

Мама в своем репертуаре. Сколько бы мне ни было лет, она всегда печется о моем здоровье.

— Все хорошо, мамуль.

Интересно, какой матерью буду я? Требовательной и строгой или наоборот? Хочется, чтобы мои дети ни в чем не нуждались. Но для этого у них будет замечательный отец. Почему-то в том, что Ярослав будет хорошим отцом, ни на секунду не сомневаюсь. Он и сейчас слишком заботится о нас.

— Ну что, дамы? Готовы отведать шашлычков?

Гаврилов появляется с огромным подносом и устанавливает его в центре деревянного стола. Зинаида уже собирается ретироваться, но Ярослав вручает её огромное блюдо.

— Держи, Зинаида. С парнями поужинаете.

— Ой, Ярослав Петрович, да у нас там еды на неделю.

— Бери, бери. Еда — это хорошо, но шашлык на свежем воздухе — совсем другое.

— Спасибо.

Ещё одно очко в пользу Гаврилова. И я читаю такую же мысль в глазах отца.

— Ну что, Ярослав Петрович…

— Да можно без отчества, Александр Борисович.

— Ну, без отчества так без отчества.

— Мать, где там моя наливочка?

— Так в холодильнике, Саш.

— Тащи давай. Ну что, зятек, по пятьдесят?

А я хватаюсь за голову от одной только мысли о том, что сейчас предстоит Ярославу.

— Пап, может, не на…

— Так, цыц, сейчас будут разговаривать мужики. А вы вон, сок попивайте. Для внуков полезно.

— Или внучек.

— Неважно, главное, чтобы здоровые были.

Помню я эту настойку. Она у папы как сыворотка правды. Не то чтобы отец у меня много пьет. У него вообще редкий дар не пьянеть. Но вот, как правило, напарники его не выдерживают.

Мама возвращается с запотевшим пузатым графином и протягивает папе. Садится рядом со мной, уже готовая к дальнейшему представлению.

Отец разливает жидкость по рюмкам и поднимает.

— Ну, за знакомство.

Я уже хочу куда-нибудь ретироваться и не слушать, как папа ведет допрос. Именно после такого священнодейства он причислил Игоря к слабакам и после единственной встречи держался от него на расстоянии.

— За него.

Ярослав опрокидывает рюмку и даже не морщится. А у меня во рту разливается железный привкус. Я попробовала её один раз, и хватило на всю оставшуюся жизнь. Больше не хочется даже в сторону этого зелья смотреть.

— Ну, теперь рассказывай. Почему так долго скрывались? Как вообще познакомились?

Я давлюсь соком и выпучиваю глаза на Ярослава. Как ему показать, что родители не в курсе?

— Что? Тебе плохо?

Хорошо, что Ярослав сам обращает внимание и хмурится, глядя на мои попытки жестами под столом показать, что родители не в курсе нашего заточения.

— Эм, — видимо, мои жестикуляции все же поняты правильно, — познакомились. Так она в моей предвыборной кампании была. Ну и потом как-то так закрутилось, завертелось.

— А что так долго собирался к нам? Почему сразу не явился?

Вот тут уже я прихожу на выручку Гаврилову.

— Это моя инициатива, пап. Я не хотела вас шокировать так сразу. Видела же, как ты относишься ко всем этим политическим разборкам. А там часто Ярослав мелькал.

Сочиняю первую правдоподобную версию. Папа, кажется, проглатывает наживку и снова разливает по рюмкам настойку.

— Ну и какие у вас планы на мою дочь?

В этот раз я уже сдерживаюсь, потому что понимаю, что такие вопросы за этот вечер прозвучат не раз.

— Ну, мы пока это не обсуждали, и я предпочитаю для начала все же услышать её мнение. Без обид, Александр Борисович.

— Ла-а-а-а-адно. Вот, знаешь, в период моей молодости, когда я за Иринкой ухаживал, сначала к родителям являлись, а не детей заделывали.

Яр хмыкает и опускает взгляд.

— Каюсь, Александр Борисович, мой промах.

— Женат был?

Меня передергивает от этого вопроса. И хочу, и боюсь увидеть реакцию родителей.

— Был. Не пацан все же.

— Че разошлись?

— Пап…