Конец лета - Даниэла Стил (1993)

Он взглянул на нее насмешливо, и это напомнило ей о тех трепетных чувствах, которые она испытывала к нему. Марк был удивительно привлекательным мужчиной с худым аристократического типа лицом и сверкающими голубыми глазами, с красотой которых не могли сравниться даже глаза Пилар. В светло-золотистого цвета волосах едва проглядывала седина на висках.

Он выглядел по-прежнему молодым и энергичным, почти всегда насмешливым, особенно когда бывал в Штатах. Он находил американцев «забавными». Ему доставляло удовольствие побеждать их, играя в теннис или сквош, в бридж или трик-трак. Особую радость он испытывал, выигрывая у них судебный процесс. Он работал так же, как и играл, — много, быстро и хорошо и добивался поразительных результатов. Ему завидовали мужчины, перед ним заискивали женщины. Он всегда побеждал. Победа была неотделима от его образа жизни. Вначале это Дине очень нравилось. Для нее огромной победой оказалось признание Марка в любви.

— Я спросила, как долго тебя не будет. — В ее голосе появилось едва заметное раздражение.

— Еще не знаю. Несколько дней. А разве это важно?

— Конечно. — Ее нетерпение нарастало.

— Разве нам предстоит что-то важное? — Он был удивлен: посмотрев записную книжку, он не нашел там ни одной важной записи. — В чем дело?

«Нет, ничего важного, дорогой… только всего понемногу».

— Нет, нет, все в порядке. Мне просто хотелось узнать.

— Я дам тебе знать. После некоторых встреч сегодня кое-что уточнится. Возникла проблема касательно крупного судебного разбирательства вокруг морских перевозок. Возможно, мне придется из Парижа прямо отправиться в Афины.

— Снова?

— Похоже на то. — Пока Маргарет подавала ему яйца к завтраку, он рассматривал газеты, а затем вновь посмотрел на жену.

— Ты поедешь с Пилар в аэропорт?

— Конечно.

— Пожалуйста, проследи за ее одеждой. Маму хватит удар, если она прилетит снова в одном из этих дурацких костюмов.

— А почему бы тебе самому не сказать ей об этом? — Дина пристально посмотрела на него своими зелеными глазами.

— Я думал, что тебе это ближе. — Он был невозмутим.

— Что, дисциплина или ее гардероб? — Говорить об этом было бесполезной задачей, и они оба это понимали.

— И то и другое до определенной степени. — Она хотела спросить, до какой степени, но не спросила. До той степени, на которую она была способна? Он имел это в виду? Марк продолжал: — Я дал ей немного денег на дорогу, между прочим. Так что ты этого можешь не делать.

— Сколько?

Он пристально взглянул на нее.

— Что ты сказала?

— Я спросила, сколько ты ей дал денег на дорогу? — Она произнесла все это очень спокойно.

— Разве это важно?

— Я полагаю, что да. Или в моем ведении только забота о дисциплине и гардеробе? — Раздражение, накопившееся в ней за восемнадцать лет замужества, прозвучало в голосе.

— Нет, не обязательно. Не беспокойся. Ей хватит.

— Не это меня волнует.

— А что именно? — В его голосе внезапно появилось что-то неприятное, а ее глаза стали холодными, как сталь.

— Я не думаю, что ей стоит иметь слишком много денег летом. В этом нет необходимости.

— Она очень ответственная девушка.

— Но ей нет еще шестнадцати, Марк. Сколько денег ты ей дал?

— Тысячу. — Он сказал это очень ровным голосом, как бы давая понять, что тема закончена.

— Долларов? — Глаза ее широко раскрылись от изумления. — Это неслыханно!

— Неужели?

— Ты прекрасно знаешь, что это так. И ты знаешь, на что она их потратит.

— На то, чтобы поразвлечься, я полагаю. На невинные забавы.

— Нет, она купит один из этих дурацких мотоциклов, о котором мечтает. А я категорически не хочу, чтобы это произошло. — Но ярость Дины была сродни ее бессилию, и она знала это. Пилар отправлялась к «ним» и была вне ее контроля. — Я не хочу, чтобы у нее было так много денег.

— Не говори глупости.

— Ради Бога, Марк…