Предводитель отряда сообщил Напауши, что пленница – дочь вождя и что она – самый ценный их трофей. Кроме того, во время набега удалось захватить несколько отличных лошадей и еще трех женщин. Вачиви не видела их раньше, но это объяснялось тем, что сразу после нападения на лагерь Матошки кроу разделились на два отряда, чтобы запутать следы и сбить с толка преследователей. Сиу слыли опытными следопытами, но на этот раз военная хитрость кроу удалась, и они очень этим гордились.

Напауши выслушал предводителя отряда с непроницаемым выражением лица.

– Развяжите ее, – приказал он.

– Она может убежать, вождь, – возразил воин, который захватил Вачиви и вез ее на своей лошади в первый день пути. – Каждый раз, когда мы развязывали ей ноги, она пыталась бежать. Эта женщина – хитрая, как лисица, и быстрая, как ветер.

– Я быстрее, – отрезал вождь и нахмурился.

Вачиви ничего не сказала. Воин наклонился и разрезал сыромятные ремни, стягивавшие ее руки и лодыжки, но она все равно не могла пошевелиться – ее связали так туго, что мышцы онемели. Волосы Вачиви были спутаны, лицо покрывала пыль, платье порвалось. Прошло несколько минут, прежде чем ей удалось подняться. Едва держась на ногах, она гордо выпрямилась, но пошатнулась и едва не упала снова. Вачиви едва успела отвернуться, чтобы стоящие вокруг мужчины не увидели выступивших на глаза слез. Жизнь среди людей, которые ее любили и которых любила она, осталась в прошлом; теперь Вачиви была бесправной рабыней. Впрочем, она тут же пообещала себе, что не останется в рабстве кроу, что снова попытается бежать, но сначала ей нужно немного отдохнуть и набраться сил. Кроме того, ей надо было осмотреться и узнать расположение лагеря, понять, где кроу держат лошадей и как до них добраться. И тогда она сбежит и отправится домой. Здесь ее ничто не удержит – она не будет рабой никогда и ни за что.

Тем временем вождь Напауши внимательно изучал пленницу. Несмотря на то что ее запыленная одежда была порвана, он сразу понял, что перед ним действительно дочь вождя. Ее мокасины были из хорошо выделанной кожи, перед платья искусно расшит, да и сама она была необычайно красивой, несмотря на спутанные волосы и покрывавшую кожу пыль.

– Как тебя зовут? – спросил вождь, но Вачиви и не подумала ответить. Вместо этого она вопреки традициям посмотрела ненавидящим взглядом прямо в глаза Напауши.

На вождя, впрочем, эта демонстрация ненависти не произвела особенного впечатления. Его лицо осталось холодным и бесстрастным.

– У тебя нет имени? – снова спросил он. Пленница напоминала ему рассерженного ребенка, которого не должен бояться взрослый сильный мужчина. Он, однако, сразу же подумал, что любая другая девушка на ее месте дрожала бы от страха, но эта скво была, по-видимому, очень храброй. Как и большинство индейских воинов, вождь уважал мужество, даже если это было мужество врага, но встретить такую отвагу в хрупкой девушке он не ожидал. Конечно, ее дерзость могла быть показной, ведь и загнанная в угол крыса, бывает, бросается на преследующего ее койота, но вождь почувствовал, что дело вовсе не в этом. Девушка, похоже, ни капли его не боялась, и Напауши это неожиданно понравилось. Такая действительно может сбежать, подумал он.

– Ты – дочь великого вождя, – сказал он спокойно, и это не было простой догадкой. На самом деле Напауши отлично знал, на чей лагерь напал вооруженный отряд его племени, и предполагал, кто может быть отцом девушки. Воины захватили ее в плен случайно, но само нападение было давно и хорошо спланировано, и теперь Напауши жалел старого Матошку, хотя ни за что не признался бы в этом. Потерять дочь – да еще такую, как Вачиви, – было настоящим горем. Кроме того, воины сказали, что убили двух сыновей вождя, а значит, все племя сиу перенесло жестокий удар.