Ганнибал - Харрис Томас (2001)

В этом плетеном чемоданчике находился термос, прочные бокалы из толстого стекла, тяжелый фарфор, а также ножи, вилки и ложки из нержавеющей стали. Чемоданчик продавался вместе с аксессуарами. Вы обязаны были их купить.

Далее он последовал в магазины Тиффани и Кристофля. У Тиффани доктор смог заменить тяжелые тарелки для пикника жьенским фарфором из Франции, с узором chasse – листья и птицы холмов. У Кристофля он приобрел столовое серебро девятнадцатого века в стиле «кардинал» – он предпочитал именно такое столовое серебро – с клеймом мастера, вычеканенным в углублении ложки, и парижским «крысиным хвостиком» на нижней стороне каждой из ручек. Вилки сильно изогнуты, зубцы их расставлены широко, а ручки ножей приятной тяжестью ложатся глубоко в ладонь. Каждый предмет ощущается в руке, словно хороший дуэльный пистолет. Что касается хрусталя, доктор мучился сомнениями насчет бокалов для аперитива – какой размер выбрать, и наконец взял ballon с узким горлышком для бренди; зато насчет бокалов для вина сомнений у него не было. Доктор выбрал риделевский резной хрусталь ручной работы, бокалы двух размеров, и с таким горлышком, что носу там было бы вполне просторно.

У Кристофля он, кроме того, купил столовые салфетки под тарелки из сливочно-белого полотна и несколько очаровательных салфеток из дамаста, каждая с крохотной дамасской розой в уголке – алой, словно капелька крови. Игра слов – «дамаст – дамасской» – показалась доктору Лектеру забавной, и он купил полдюжины салфеток, чтобы всегда быть во всеоружии, с учетом сроков возврата белья из прачечной.

Еще он купил две переносные газовые горелки, мощностью в 35.000 BTU, – такие используют в ресторанах, когда готовят прямо у столика, и элегантнейший медный сотейник и медную fait-tout – делать соусы; и то и другое было изготовлено для торгового дома «Dehillerin» в Париже; кроме того – две сбивалки. Он не смог найти кухонные ножи из углеродистой стали – он всегда предпочитал их ножам из нержавейки; не смог он отыскать и ножи специального назначения, какие вынужден был оставить в Италии.

Последнюю остановку он сделал в магазине медицинских инструментов, недалеко от Главной больницы Милосердия. Там он смог очень удачно купить почти новую секционную пилу, которая прекрасно поместилась в новой корзине, в тех ременных петлях, где раньше покоился термос. Пила все еще была на гарантии, и к ней прилагались насадки: одна – общего назначения, другая – для вскрытия черепа, и черепной крюк, так что доктор смог практически полностью укомплектовать свою batterie de cuisine.

Стеклянные двери в доме доктора Лектера распахнуты в свежий вечерний воздух. Залив то угольно-черен, то серебрист под луной и бегучими тенями облаков. Доктор Лектер наполнил вином новый хрустальный бокал и поставил его на напольный подсвечник у клавесина. Изысканный букет вина смешивается с солоноватым прибрежным воздухом, и доктор Лектер может наслаждаться им, не отрывая пальцев от клавиш.

В свое время у него были клавикорды, верджинел, и другие старинные клавишные инструменты. Он предпочитает звучание клавесина и ощущение, вызываемое игрой на нем, потому что невозможно строго контролировать звучность управляемых щипковым механизмом струн, и музыка является тебе как эксперимент, как неожиданный, сам себе довлеющий опыт.

Доктор Лектер смотрит на инструмент, сжимая и разжимая пальцы. Он начинает знакомство с только что приобретенным клавесином так, как мог бы обратиться к привлекательной незнакомке: он начинает с легкой шутки, наигрывает арию, написанную Генрихом VIII: «Зеленеет падуб».