Ганнибал - Харрис Томас (2001)

Неужели он такой идиот, чтобы позволить страху о будущем ослабить теперешнее наслаждение, разбавить пресной водичкой грядущий экстаз? Мэйсон подождал, пока фонтанчик крохотных брызг смочит его единственный глаз, пока очистится линза, а затем дохнул в трубочку выключателя: в любой момент, стоит лишь пожелать, он сможеть включить видеокамеру и насладиться созерцанием своего вожделенного трофея.

ГЛАВА 82

Хранилище конской сбруи в мэйсоновом амбаре: запах пылающих в печи углей сливается с неистребимыми запахами кожи, конского и людского пота. Отблеск огня на длинном черепе скаковой лошади по имени Флит Шэдоу, пустопорожнем словно Провидение; он пристально – сквозь шоры – следит за происходящим.

Красные угли пылают в кузнечной печи, разгораясь ярче и ярче: шипят мехи, Карло накаляет железную полосу, и так уже раскалившуюся до вишнево-красного цвета.

Доктор Ганнибал Лектер висит на стене, под конским черепом, точно ужасающий запрестольный образ. Его руки раскинуты под прямым углом к плечам и крепко привязаны к вальку – толстой дубовой поперечине от повозки, в которую впрягались пони. Валек проходит поперек спины доктора Лектера, будто ярмо, и прикреплен к стене скобой, собственноручно выкованной Карло. Ноги доктора Лектера не достигают пола. Ноги его перевязаны поверх штанин, как перевязывают мясо для ростбифа – отдельными, далеко отстоящими друг от друга веревочными петлями, каждая петля – с узелком. Ни ножных кандалов, ни наручников – ничего металлического, что могло бы повредить свиньям зубы и отвратить их от угощения.

Когда железная полоса в печи раскаляется добела, Карло щипцами относит ее к наковальне и берется за молот; взмах, удар за ударом по ярко светящейся железине, и она превращается в скобу… красные искры разлетаются, сверкают в полутьме, отскакивают от груди Карло, сыплются на висящего на стене доктора Ганнибала Лектера.

Телекамера Мэйсона – она странно выглядит здесь, посреди древних орудий кузнеца и коновала – вглядывается в доктора Лектера с паукообразного металлического треножника. На верстаке расположился монитор, в настоящий момент его экран темен. Карло снова раскаляет скобу и, пока она еще ярко светится, пока остается ковкой, спешит с нею к вильчатому автопогрузчику. Удары молота отдаются эхом в огромном пространстве высоченного амбара: удар – и эхо, удар – и эхо, БАМ-бам, БАМ-бам.

Скрипучее чириканье доносится сверху. Это на чердаке Пьеро находит на коротких волнах ретрансляцию футбольного матча из Рима. Его любимая команда «Кальяри» играет с ненавистным «Ювентусом».

Томмазо сидит в плетеном кресле, винтовка с транквилизатором прислонена к стене рядом с ним. Взгляд его темных священнических глаз прикован к лицу доктора Лектера.

Томмазо замечает какое-то изменение в распятом на стене человеке. Едва заметное изменение – от бессознательного состояния к состоянию предельного, противоестественного самоконтроля; возможно, изменилось только что-то в ритме дыхания.

Томмазо поднимается с кресла и кричит в глубину амбара:

– Si sta svegliando.

Карло возвращается в хранилище, кабаний зуб то высовывается из его рта, то снова исчезает. Он несет пару штанин, набитых овощами, фруктами, дохлыми курами. Натирает ими тело доктора Лектера, между ног и под мышками.

Старательно держа руку подальше от лица доктора Лектера, Карло за волосы поднимает ему голову и произносит:

– Buona sera, Dottore.

Громкоговоритель у монитора издает легкое потрескивание. Экран зажигается, возникает лицо Мэйсона…

– Включите свет над камерой, – приказывает Мэйсон. – Добрый вечер, доктор Лектер.

Доктор впервые открывает глаза.

Карло показалось, что в глазах этого дьявола к зрачкам слетаются искры; впрочем, возможно, это всего лишь отражается пламя печи. Карло крестится, защищаясь от Дурного Глаза.