Ганнибал - Харрис Томас (2001)

– Извините, что-что? – переспросила Старлинг. – Я ничего не слышу – здесь такой шум… Я вчера обнаружила, что аннотированный и подписанный доктором Лектером экземпляр «Кулинарного словаря» Александра Дюма появился пару лет назад на частном аукционе в Нью-Йорке. И был продан в частную коллекцию за шестнадцать тысяч долларов. Свидетельство о собственности владельца было подписано «Кэри Флокс». Вы знаете Кэри Флокса, Барни? Надеюсь, что знаете, потому что ваши анкеты для поступления на работу в больницу, где вы сейчас работаете, заполнены его почерком, но подписаны «Барни». И он же заполнял вашу налоговую декларацию. Извините, я не расслышала, что вы перед этим сказали. Хотите, начнем сначала. Сколько вы получили за книгу, Барни?

– Около десяти тысяч, – произнес Барни, глядя ей прямо в глаза.

– В расписке указано десять пятьсот, – кивнула Старлинг. – А сколько вам заплатили за то интервью «Тэтлеру», когда доктор Лектер бежал?

– Пятнадцать кусков.

– Неплохо! Прилично заработали. И все, что вы им наплели, это просто ваши выдумки?

– Я знал, что доктор Лектер не стал бы возражать. Наоборот, он был бы разочарован, если б я не навешал им лапшу на уши.

– Он напал на ту медсестру до того, как вы поступили в Балтиморскую спецбольницу?

– Да.

– И у него была сломана рука?

– Насколько я знаю, да.

– Рентгеновский снимок делали?

– Наверняка.

– Мне нужен этот снимок.

– Ну-у-у-у…

– Я выяснила, что все автографы Лектера разделены на две части: одна – написана чернилами, до того, как он попал в тюрьму, а вторая – крайоновыми карандашами и фломастерами, уже в спецбольнице. Написанные крайоном и фломастером стоят дороже, но, думаю, вы это знаете. Барни, я полагаю, что все эти вещи у вас и что вы намереваетесь продавать их по частям любителям автографов в течение многих лет.

Барни пожал плечами и ничего не ответил.

– Думаю, что вы ждете, когда он снова станет «горячей» темой. Зачем вам это, Барни?

– Хочу успеть увидеть все картины Вермеера, какие есть на свете.

– Мне, видимо, нет смысла спрашивать, кто именно познакомил вас с Вермеером?

– Мы по ночам говорили о многих вещах.

– А вы говорили о том, чем он хотел бы заниматься, если бы оказался на свободе?

– Нет. Доктор Лектер не интересовался гипотетическими вопросами. Он не верит ни в силлогизмы, ни в синтез, ни в абсолютные истины.

– А во что он верит?

– В Хаос. Да в него вовсе и не надо верить. Он самоочевиден.

Старлинг на секунду захотелось быть снисходительной к Барни.

– Вы говорите так, словно сами в него верите, – сказала она. – В то же время ваша работа в Балтиморской спецбольнице заключалась как раз в поддержании порядка. Вы были старшим санитаром, ответственным за порядок. И вы, и я, мы оба занимаемся поддержанием порядка. От вас доктор Лектер не сумел убежать.

– Я вам это уже объяснял.

– Потому что вы всегда были начеку. Хотя и в определенном смысле относились друг к другу по-братски.

– Ничего подобного, – возразил Барни. – Он ни к кому не относится как к брату. Мы просто обсуждали вопросы, которыми оба интересовались. По крайней мере, это были вещи, интересные для меня, я тогда впервые о них узнавал.

– Доктор Лектер никогда не издевался над вами за то, что вы чего-то не знаете?

– Нет. А над вами?

– Тоже нет. – Она ответила утвердительно, чтобы не задевать чувства Барни, поскольку впервые вдруг осознала, что в насмешках этого чудовища на самом деле скрывались комплименты в ее адрес. – Он мог бы вдоволь поиздеваться надо мною, если б захотел. Так вам известно, где его вещи, Барни?

– А мне будет вознаграждение за то, что я их нашел?

Старлинг сложила салфетку и засунула ее под тарелку.