Ганнибал - Харрис Томас (2001)

– Мне известно, что полицейские, которые сначала вели расследование, проверили Палаццо Каппони, пытаясь обнаружить какие-нибудь записи, прощальное письмо, записку о самоубийстве, но ничего не нашли. Если вам попадется что-либо в его бумагах, что-то личного характера, пусть даже самое тривиальное, позвоните мне, хорошо?

– Конечно, коммендаторе Пацци.

– Его личные вещи все еще в Палаццо?

– Да. Упакованы в два чемодана. Список прилагается.

– Я пошлю… нет, я сам заеду и заберу их.

– Вы не могли бы сначала позвонить мне, коммендаторе? Тогда я к вашему приходу отключу систему сигнализации, чтобы не заставлять вас ждать.

Что-то он слишком спокоен. Вообще-то, он должен меня хоть немного побаиваться. И еще просит предварительно ему позвонить, прежде чем я приеду…

Беседы с членами обоих комитетов вывели его из себя и он ничего не мог с этим поделать. А теперь еще и эта наглость и самоуверенность! И он тоже сделал выпад.

– Доктор Фелл, можно задать вам личный вопрос?

– Если того требует ваш долг, коммендаторе.

– У вас относительно свежий шрам на тыльной части левой руки.

– А у вас новое обручальное кольцо на вашей левой. Это что, тоже La Vita Nuova? – Доктор Фелл улыбнулся. У него были мелкие зубы, очень белые. Пацци был изумлен, и пока он раздумывал, обидеться ему или нет, доктор Фелл протянул свою искалеченную руку и продолжал: – Анкилоз пястья, коммендаторе. Изучение истории – опасная профессия.

– А почему вы не указали в анкете для Национальной службы здравоохранения, что у вас анкилоз пястья?

– У меня было такое убеждение, коммендаторе, что указывать свои увечья необходимо только в случае, если человек получает пособия по инвалидности. Я не получаю. И инвалидом не являюсь.

– Операцию, стало быть, вам делали в Бразилии, в стране, откуда вы приехали?

– Ее делали не в Италии. Я ничего не получал от итальянского правительства, – ответил доктор Фелл, явно считая такой ответ вполне достаточным.

Они последними вышли из салона. Пацци уже приблизился к двери, когда доктор Фелл окликнул его:

– Коммендаторе Пацци!

Доктор Фелл сейчас выделялся черным силуэтом на фоне высоких окон. Позади него, вдалеке, виднелся Дуомо.

– Да?

– Полагаю, что вы из тех самых Пацци, не правда ли?

– Да. Откуда вам это известно? – По мнению самого Пацци, недавние упоминания в газетах о его родстве были грубыми до неприличия.

– Вы мне напоминаете одну из фигур с медальонов работы делла Роббиа в вашей семейной капелле в церкви Санта Кроче.

– О, да, это Андреа де Пацци, он там запечатлен в виде Иоанна Крестителя, – отвечал Пацци, чувствуя в сердце легкий укол удовольствия.

Когда Ринальдо Пацци покинул наконец нового куратора, чья стройная и неподвижная фигура по-прежнему виднелась в комнате заседаний, у него долго еще сохранялось впечатление о докторе Фелле как о необыкновенно неподвижном человеке.

Очень скоро у него значительно прибавится впечатлений об этом человеке.

ГЛАВА 20

Теперь, когда неустанные поиски и разоблачения подвели нас к вещам совершенно бесстыдным и непристойным, будет полезно посмотреть, что именно все еще представляется нам мерзким и отвратительным. Какие события и явления по-прежнему достаточно сильно бьют по нашей холодной вялости и податливой совести, чтобы привлечь наше внимание?

Во Флоренции таким явлением стала выставка «Жестокие орудия пыток», и именно на этой выставке Ринальдо Пацци вновь повстречался с доктором Феллом.

Экспозиция, на которой было выставлено более двадцати классических орудий пытки с обширной документацией, размещалась в грозном Forte di Belvedere, форте Бельведер, мощном укреплении, построенном Медичи в XVI веке и прикрывающем подступы к южной стене города. Выставка неожиданно привлекла огромные толпы посетителей; возбуждение зрителей билось как форель, случайно попавшая в плавки купальщика.