До последнего слова - Тамара Стоун (2019)

– Ты как, в порядке? – Вопрос Пейдж прорывается сквозь голоса у меня в голове. Только в этот момент я замечаю, что моя младшая сестренка сидит за кухонной стойкой и делает уроки. В тот же миг мой взгляд падает на подставку, утыканную ножами. И на пару ножниц.

Я ведь и впрямь ей едва не отрезала волосы.

Широкими шагами пячусь, а потом вдруг врезаюсь спиной в холодильник. Ноги подкашиваются, и я сползаю на пол, закрыв глаза ладонями и продолжая повторять свою мантру в кромешной темноте.

– Сэм, открой глаза, – доносится до меня откуда-то издалека мамин голос, и я подчиняюсь ее словам. Опустив руки, я вдруг замечаю, что мы с ней сидим нос к носу. – Давай поговорим. Прямо сейчас.

Бросаю испуганный взгляд на лестницу.

– Не волнуйся, – говорит мама. – Никто не узнает. Все наверху.

Слышу, как мама шепотом просит Пейдж взять пачку чипсов, отправиться ко мне в комнату и отвлечь подруг.

А потом так крепко стискивает мои руки в своих, что ее обручальное кольцо больно врезается мне в костяшку.

– Это всего лишь мысли, – спокойно произносит она. – Повтори, прошу.

– Это всего лишь мысли, – вторю ей я. У меня получается скопировать лишь слова, но не твердость голоса.

– Молодец. Все под контролем. – Я отвожу взгляд, и она крепче сжимает мои ладони.

– Да, все под контролем.

Это ложь. Все совсем не так.

– Сколько мыслей ежедневно обрабатывает мозг? – Мама переключается на факты, чтобы помочь мне прийти в себя.

– Семьдесят тысяч, – шепчу я, а слезы капают на джинсы.

– Правильно. И неужели ты приводишь в исполнение каждую из них?

Качаю головой.

– Разумеется, нет. И эта мысль была всего-навсего одной из семидесяти тысяч. В ней нет ничего особенного.

– Ничего особенного.

– Умница. – Мама берет меня за подбородок и приподнимает мою голову, чтобы я посмотрела ей в глаза. – Я люблю тебя, Сэм. – От нее пахнет ее любимым лавандовым лосьоном, и я вдыхаю его запах, чувствуя, как поток новых, более радужных мыслей рассеивает мрачные и жуткие. – О чем бы ты сейчас ни думала, это не страшно. Твои мысли – это вовсе не ты. Понятно? А теперь расскажи мне…

Мы уже не в первый раз с ней вот так сидим. Таких случаев не было уже давно, но мама входит в свою роль с привычной легкостью. У нее прекрасная выучка.

– Ножницы, – шепчу я, уронив голову маме на грудь и ощущая себя больной, грязной, униженной. Делиться с ней этими жуткими мыслями мучительно, но водоворот в голове куда страшнее, и рассказать ей обо всем – единственный шанс от него избавиться. У меня тоже неплохая выучка.

– Розы. Волосы Оливии и… Пейдж… – Мама позволяет мне не заканчивать фразу: ей и так все понятно. Она крепче обнимает меня, а я хватаюсь за ее футболку, утыкаюсь ей в плечо, со слезами шепчу, как мне стыдно.

– Тебе нечего стыдиться, – говорит она, ласково отстраняет меня и целует в лоб. – Посиди тут. Я скоро приду.

– Не надо… – молю я, но знаю, что она меня не послушает, а сделает то, что должна. Я нервно хватаюсь за шею, впиваясь в кожу ногтями – и так трижды, а потом мама наконец возвращается. Я поднимаю взгляд и вижу, что она опустилась на корточки передо мной и протягивает мне ножницы.

– Возьми, пожалуйста.

Мне совсем не хочется их трогать, но выбора нет. Касаюсь кончиком пальца холодного металла и провожу вверх по лезвию, легко, медленно, едва уловимо притрагиваясь к поверхности. Добравшись до колец, ныряю в них пальцами. Мамины волосы совсем рядом, только руку протяни.

Я могла бы их срезать. Но ни за что не стану.

– Молодец. Это всего лишь ножницы. Они пробудили в тебе страшные мысли, но ты не станешь их слушать, потому что ты хороший человек, Саманта Макаллистер, – говорит мама, и ее голос звучит уже ближе.