Я понятия не имела, как долго мы целовались. Казалось, это продолжалось вечно. Погружаясь друг в друга, мы желали и безмолвно просили большего. Между нами не было притворства. Друзья так не целуются. Они не сжимают друг друга, как мы. Мои пальцы впивались в его бедро и бок, а его рука крепко держала меня за шею, не желая отпускать, хотя я и не собиралась отодвигаться.

Мы целовались и целовались.

Когда Себастьян отстранился, я прижала лоб к его плечу. Тяжело дыша, я сжала пальцами его футболку. Казалось, какое-то время никто из нас не двигался, а затем он переместился на бок, обхватив рукой мое бедро. Его рука гладила мою спину плавными движениями, а теплое дыхание танцевало на моей щеке.

И остаток ночи мы не разговаривали.

Глава 21

Я не сводила глаз с плаката, на котором были изображены держащиеся за руки парашютисты, а внизу крупным шрифтом красовалась подпись: «КОЛЛЕКТИВНАЯ РАБОТА».

Только в старшей школе в качестве примера коллективной работы могли повесить плакат с людьми, которые по собственному желанию выпрыгивают из самолета. Это точно не та команда, частью которой я хотела бы стать.

Доктор Перри уже ждал меня. Как и в прошлую среду и пятницу, он спросил, как я справляюсь с болезненным любопытством других учеников и как обстоят дела в классе. Он говорил об аварии. Не о том, что и так было ясно из моего дела, а о том, как трудно освободиться от чувства вины и насколько важно двигаться дальше. Затем доктор поинтересовался, когда я навещу могилы друзей. Я и хотела отвечать на этот вопрос, и не хотела. Я ни с кем об этом не говорила, особенно с Эбби. Очевидно, она считала меня ужасным человеком. Впрочем, я была полностью с ней согласна. Себастьяну я тоже не открылась, даже после той ночи.

Я провела ладонью по краю кресла.

– Не могу думать о них в этом ключе, – наконец произнесла я, глядя на парашютистов через плечо доктора Перри. Все они были одеты в разноцветные комбинезоны, отчего напоминали коробку с карандашами.

– Когда я думаю о Меган, все еще вспоминаю, как она сидела у меня в спальне и болтала о телевизионных шоу. Мысль о поездке на кладбище, где теперь они лежат… – Я вздрогнула. – Не могу.

Доктор Перри медленно кивнул, подняв кружку. Надпись «Самый лучший папа в мире» сменилась изображением Элвиса Пресли[15].

– Вы еще не оправились от травмы, полученной после аварии. Пока не сделаете это, не сможете скорбеть.

Моя рука перестала двигаться, и я обхватила пальцами подлокотник.

– Я могу помочь вам пройти через это.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы все стало как раньше.

– Как раньше уже не будет, Лина. Мы не в силах возвратиться назад. Вы должны принять это. Что бы ни случилось, ваши друзья уже не вернутся.

– Знаю. Но это не то, что я имела в виду.

– А что вы имеете в виду?

– Я… просто хочу быть… собой.

После этих слов во мне словно что-то щелкнуло, и наружу вырвался поток слов:

– Я устала быть такой, какая я сейчас. Не хочу думать о случившемся каждую секунду своей жизни. Как только у меня появляются другие мысли, о чем-то еще, я сразу чувствую себя ужасно, потому что это неправильно. Не хочу больше смотреть на маму и видеть на ее лице это выражение. Я хочу вернуться к волейболу, потому что я… люблю играть, но не могу думать об этом из-за Меган. Не хочу сидеть со своими друзьями и постоянно беспокоиться о том, что они на самом деле обо мне думают. Они считают, я не понимаю, что несчастный случай затронул их так же сильно, как и меня. Я мечтаю поверить в любовь Себастьяна, в то, что все будет хорошо, и я смогу любить в ответ.

Не знаю, понял ли доктор, о чем я говорила, поскольку сама не была уверена в своих словах.

– Не хочу все это чувствовать. И я в курсе, что это не пройдет, что сегодня вечером я лягу спать, а когда проснусь, все будет точно так же.

Взгляд доктора Перри стал внимательней.