– Что опять состоится при большом стечении публики? – спросил Себастьяно.

– Ну, решающий поединок. В точности как два года назад во время бала-маскарада в Париже. – Тогда мы тоже были решающей силой в схватке с могущественным Старейшиной и вырвали победу лишь в самый последний момент.

– Чистая случайность, – возразил Себастьяно. – Вспомни о нашем первом совместном задании.

И тут он был прав. Когда мы в первый раз сцепились с одним из Старейшин, схватка происходила вдали от глаз публики, в заброшенном доме в Венеции.

– В принципе это отнюдь не случайность, что решающие столкновения происходят во время таких сборищ, – сказал, к моему удивлению, Хосе. – Это связано с тем, что по таким поводам часто собираются вместе важные персоны, так что их жизненные линии вплетаются в этом месте в поток времени и пересекаются друг с другом. Представьте себе это в виде гордиева узла, который можно разрубить только из определённой по- зиции.

Меня пронизало дуновением холодка, потому что я невольно представила себе, что будет, если на этот раз узел не удастся разрубить. Я рефлекторно ухватилась за моё новенькое кольцо и прочнее надвинула его на палец. Оно казалось мне символом надежды. А надежда нам была поистине необходима. Очень многое могло сорваться, поскольку смертельная изощрённость, с которой до сих пор действовал Фицджон, не оставляла сомнений в том, что мы имеем дело с чудовищно умным и беззастенчивым противником. Сколько раз уже он опережал нас на один шаг. Нам никак нельзя было глупо полагаться на удачу или благоприятное стечение обстоятельств.

– Экипаж подан, – сказал Хосе и коротко погладил меня по голове: – Ты очень красивая, деточка.

Я почувствовала, как краснею. Это был первый – и предположительно единственный за целую вечность – комплимент, который я слышала из его уст.

– Спасибо, – ответила я осипшим голосом.

Я в последний раз поцеловала Себастьяно, и мы пустились в путь.

* * *

Карлтон-хаус представлял собой роскошное сооружение на Пэлл Мэлл – с протяжённой колоннадой, с могучим портиком в античном стиле, элегантной террасой и садом, примыкавшим к парку Сент-Джеймс. Для строительства этого дворца, как я знала со слов Ифи, Принни не жалел ни сил, ни средств, при том что его долги и без того уже были безбрежными. Сразу по прибытии я убедилась, что она нисколько не преувеличивала: более роскошной обстановки я, пожалуй, и не видела. Но до того, как я смогла подивиться на внутренние помещения с помпезными интерьерами, мне пришлось пережить собственное драматическое явление. Когда подъехал мой экипаж – а Хосе где-то раздобыл для меня поистине царственную карету, поблёскивающую чёрным лаком и влекомую четвёркой вороных, – то все прибывающие гости остановились вдоль Пэлл Мэлл, раскрыв глаза и рты. Лондонская аристократия представляла собой замкнутую, но оживлённую клику, где все знали всех, и приглашённые сегодня на вечер гости хотя бы раз уже видели меня. То, что, по слухам, якобы убитая карибская наследница внезапно вновь объявилась, да ещё и без предписанного приличиями сопровождения, тотчас обеспечило мне горячий интерес. Люди вокруг сдвигали головы и перешёптывались, и я делала всё, чтобы ещё усилить эффект.

Мой кучер, вежливый тип в ливрее, нёс за мной шлейф моей горностаевой мантии до самого портика, в то время как грум с важной миной придерживал под уздцы пританцовывающих лошадей. Поклонившись, кучер оставил меня у входа, и я с царственно поднятой головой поднялась по ступеням. В фойе лакей принял у меня мантию и проводил в огромный входной холл. На меня смотрели со всех сторон, но я держалась так, будто нормальнее всего на свете было явиться сюда без сопровождения. Я благосклонно здоровалась с людьми, имена которых ещё могла вспомнить.

– Лорд Рексем, – я кивнула расфранчённому охотнику за приданым, от которого Ифи когда-то предостерегала меня, и он ответил мне ошеломлённым поклоном.

Я увидела первые знакомые лица.