Потайная дверь - Ева Фёллер (2019)

– Нет! – Мой вопль совпал со щелчком пистолета. Порох, должно быть, подмок в траве. Реджинальд с проклятьем отшвырнул пистолет и попытался нагнуться за другим, но к этому моменту Себастьяно подполз уже близко; он вытянул здоровую руку и схватил второй дуэльный пистолет Джорджа раньше Реджинальда. Он молниеносно перекатился на спину, взвёл курок и взял Реджинальда на прицел.

Тот сразу понял, что проиграл, и стал отступать. Но всё ещё зажимал моё горло в захвате и волок меня за собой, прикрываясь мной как щитом. Оттащив меня на дюжину метров, он изо всех сил шарахнул меня о ствол дерева, стараясь, чтобы удар пришёлся мне в голову.

– Дрянь такая, будешь знать, – в ярости прошипел он. И нанёс мне короткий жёсткий удар в желудок, после чего принялся душить меня. Я не могла вздохнуть, но вместе с тем из-за страха перед смертью у меня произошёл выброс адреналина, и я изо всех сил дала отпор. Не медля, я нанесла сильный удар кулаком ему в нос, молниеносный и направленный наискосок вверх, как нас учили в школе на самообороне. Я была вознаграждена радующим душу хрустом. Тут же должен был последовать пинок коленом по чувствительным мужским частям, но меня опередил цокот копыт. Двое всадников показались на близлежащей дорожке, и Реджинальд предпочёл оставить поле боя до того, как мы привлекли их внимание. Всего несколько мгновений потребовалось ему, чтобы скрыться в тумане.

– Я нахожу, что это выглядит уже намного лучше, – сказала я. При этом стараясь, чтобы мой голос звучал по-деловому, потому что не хотела разрыдаться. Хотя на сей раз это были бы слёзы облегчения в отличие от моего рёва в первые дни после подлого покушения на убийство. Тогда я только сидела почти всё время рядом с Себастьяно и тряслась за его жизнь, потому что поначалу дела были очень плохи. Врач сделал всё возможное, но хотя он принимал все меры предосторожности, к которым я его принуждала, мы с ним не смогли воспрепятствовать тому, что рана начала загнаиваться и в теле Себастьяно бушевал жар. К счастью, теперь это осталось позади.

– Воспаление прошло, – согласился со мной врач. Его звали доктор Стэнхоуп, это был усатый господин лет пятидесяти, и он считался лучшим хирургом Лондона. Он действительно хорошо знал своё дело – по крайней мере, на мой взгляд, потому что профессионально удалил пулю и хорошо зашил рану. Шов и впоследствии выглядел не так уж плохо, во всяком случае не хуже, чем все остальные шрамы, вынесенные Себастьяно из нескольких его заданий стража времени. Выстрел пришёлся совсем рядом с тем, который он получил при нашем задании в Париже в позапрошлом году.

– Заживает очень хорошо, – полагал доктор Стэнхоуп, протягивая руку к плечу Себастьяно, чтобы ощупать рану. Я рефлекторно отбила его пальцы в сторону:

– Нельзя без спиртного! – зашипела я.

Себастьяно улыбнулся. Врач сделал обиженное лицо: опять я посмела усомниться в его профессиональной компетентности. Но, поскольку он получал большие деньги за лечение Себастьяно, ему приходилось считаться с моими эксцентричными выходками, и он даже вымучил из себя улыбку понимания, когда я вылила ему на руки порцию джина. С такой же придирчивостью я с самого начала следила за применением всех инструментов, как и за перевязочным материалом и нитками для зашивания раны. Всё, что соприкасалось с открытой раной, я дезинфицировала собственноручно. Холщовые бинты и марлевые тампоны я кипятила и проглаживала, и каждый, кто приближался к Себастьяно для ухода или помощи, обязан был вымыть руки горячей водой с ядровым мылом. Доктор Стэнхоуп имел право прикоснуться к пациенту, только протерев как следует пальцы джином. В комнате Себастьяно стоял запах как в винокурне – но с этим приходилось мириться ради соблюдения жизненно важных мер гигиены.

После того как доктор Стэнхоуп закончил свой визит и откланялся, я села на край кровати Себастьяно и взяла его руку.

– Если мы выживем в этом переплёте и сможем вернуться домой, мы с этим покончим, – сообщила я ему.