Моя леди Джейн - Броди Эштон, Джоди Мидоуз, Синтия Хэнд (2019)

Об этом они уже заговаривали раньше.

– Нет. – Эдуард никогда не допустил бы, чтобы его несла женщина. Как же потом она сможет видеть в нем мужчину, если сама и доставит его в безопасное место? – Я имел в виду: если бы мы шли по главной дороге…

Об этом тоже речь уже заходила.

– Ни за что, – решительно отказалась она. – Последнее, что нам сейчас нужно, – это наткнуться на военный патруль или, того хуже, на Стаю. Надо прятаться.

– Ну, тогда, возможно, стоило бы достать лошадь…

Грейси резко остановилась и обернулась к нему.

– Достать лошадь? А что, ты знаешь поблизости каких-нибудь милых доброжелательных фермеров-благотворителей, готовых раздавать своих лошадей за здорово живешь?

Он язвительно изогнул бровь.

– Но ты ведь воришка, не так ли?

Во всяком случае, именно так она ему отрекомендовалась: похитительницей кур, профессиональной разбойницей с большой дороги – а если нужда заставит, то и домушницей, и карманницей иногда. С законом дела у нее обстояли весьма неладно, и она нисколько этого не скрывала. Эдуарду приходилось только удивляться, как это можно достичь во всех этих темных делишках такого филигранного мастерства всего лишь к годам (она сказала, что ей семнадцать), поскольку, когда речь заходила о прошлом, Грейси теряла всякую словоохотливость. Впрочем, и о нынешней своей жизни она говорила уклончиво.

– Конокрадство карается смертью, – напомнила Грейси.

– Однако если у тебя есть знакомый король, который тебя помилует…

Грейси уперла руку в бок, и Эдуард тут же пожалел, что напомнил ей о том, кто он. С тех самых пор, как он признался в этом, девушка пребывала словно не в настроении. То есть нет – в основном казалось, что попутчик ей вполне по душе, она была к нему добра, часто искренне весела, а иногда даже восхитительно и пугающе кокетлива; но то и дело, очевидно вспоминая, что ее случайный знакомый – не просто знакомый, а король Англии, она погружалась в мрачную задумчивость. Или того хуже – начинала огрызаться.

Как вот теперь, например.

– Однако, сир, – она частенько называла его «сир», и всегда таким тоном, будто насмехалась, – возможно, вы не заметили, но люди вокруг совсем не в курсе ваших королевских прав. Мы не можем щелкнуть пальцем и заполучить экипаж с золотыми колесами, запряженный четверкой прекрасных белых коней, чтобы ехать куда нашей душе угодно. Придется обходиться своими двоими.

Эдуард хотел было придумать достойный ответ, но до того запыхался, что пришлось остановиться и прислониться к стволу большого дерева, чтобы отдохнуть.

Оценив гримасу мучения на его лице, Грейси повернулась к западу и прищурилась, глядя на стремительно заходящее солнце.

– Здесь остановимся на ночлег.

Она прислонила походный узелок к ближайшему пню и принялась торопливо устраивать импровизированный лагерь.

– Я еще могу идти, – прохрипел Эдуард, глядя, как она суетится, собирая хворост.

Она не обратила на эти слова никакого внимания.

– Что ж, как угодно, – милостиво изрек он, когда костер был уже разожжен. – Если ты устала, давай сделаем привал.

Словно в пику его снисходительному тону, вероломное тело буквально рухнуло на землю у огня, страстно стремясь поближе к теплу.

– С тобой все в порядке? – поинтересовалась Грейси.

Он открыл глаза и прочистил горло.

– Разумеется. Я чувствую себя отлично. И согласился остановиться тут лишь потому, что знаю: хрупкий женский организм нуждается в отдыхе чаще мужского.

Она фыркнула.

– Что ж, ладно. Жди здесь. Мы с моим хрупким организмом скоро вернемся. – Она наклонилась, чтобы разуться.

Эдуард изо всех сил старался не слишком глазеть на ее тонкие лодыжки (при королевском дворе подобное зрелище было категорически недоступно – вид оголенных женских лодыжек считался в те времена неприличным), но совсем уж отвести глаза не мог.

Лодыжки у нее дивные, подумал он. То, что надо.