Безжалостный рыцарь - Эшли Джейд (2022)

Когда выходишь из комы, ощущения такие, словно тебе сказали, будто ты был на какой-то эпичной, безумной вечеринке, о которой ты абсолютно ничего не помнишь. Сначала не понимаешь, почему все придают этому такое большое значение, пока твой мозг не начинают наполнять всеми деталями, которые ты забыл.

У меня был сердечный приступ – или остановка сердца – смотря с кем из моих родителей разговаривать.

Я была в коме семь дней. Упс. И самое страшное – меня отключили от аппаратов. Черт возьми. Неудивительно, что мои родители смотрели на меня, как на приведение. Я была близка к этому.

– Ты в порядке?

– Тебе что-нибудь нужно?

– Принести что-нибудь?

– Тебе холодно?

– Хочешь плед?

– Сколько будет два плюс два?

Голова закружилась, едва я попыталась разобраться со всеми этими вопросами.

– Думаю, ей нужно еще немного времени, – сказал Коул, обнимая меня за талию. Несмотря на то, что медсестры пытались выгнать его из моей кровати, он отказывался уходить. Я не имела ничего против. – Нужно дать ей немного пространства.

Спасибо, Господи, что кто-то сказал это. Как бы я ни была счастлива видеть всех – и быть живой – мне нужна была минутка, чтобы все понять и сориентироваться.

– Что последнее ты помнишь? – спросила мама. – Сколько будет пять плюс пять?

Папа делает мне искусственное дыхание в ванной. И десять.

Я открыла рот, чтобы ответить, но папа вздохнул.

– Джолин, ты прекратишь?

– Я просто хочу убедиться, что у нее нет повреждения мозга.

Что, простите?

– Повреждение мозга?

Ужас в моем голосе, должно быть, был настолько очевиден, что Коул громко произнес:

– На выход. Сейчас же. Врачи четко сказали нам не торопиться, а вы ее пугаете.

Кивнув, папа указал на дверь.

– Ты его слышала.

Мама выглядела так, словно собиралась возразить, но вместо этого просто ушла.

Что ж, ладно.

Мой взгляд метался между Коулом и папой.

– У меня повреждение мозга?

Они обменялись взволнованными взглядами.

– Ты это чувствуешь? – спросил Коул.

Я задумалась на секунду и решила, что даже если бы оно у меня было, я бы об этом не знала.

– Нет?

На его губах появилась радостная улыбка.

– Думаю, все будет отлично, Святоша.

Я взглянула на папу.

– Ты делал мне искусственное дыхание.

Он нахмурил лоб.

– Конечно.

– Я думала, ты меня ненавидишь, – прошептала я.

Я думала, что все меня ненавидели.

Боль в его глазах нельзя было спутать ни с чем.

– Я никогда бы тебя не возненавидел, милая.

В горле неприятно защекотало, когда я взяла его за руку.

– Я ненавижу ссориться с тобой. Давай больше этого не делать, хорошо?

Улыбнувшись, папа сжал мою руку.

– Договорились. – Вытерев слезы, он поднялся. – Хочешь что-нибудь? Я могу что-то принести?

Вода. Много-много воды. Ощущение было такое, словно у меня во рту расположилась Сахара.

– Мне можно воду?

Он повернул голову в сторону двери.

– Я выясню. Если можно, то я принесу тебе лучшую воду, какую смогу найти, идет?

– Звучит прекрасно.

Он уже пошел к двери, когда я остановила его.

– Папочка?

– Да?

– Я люблю тебя.

Прошла словно целая вечность с тех пор, как я последний раз говорила ему эти слова, и это было неправильно. Особенно после того, что произошло.

На его глаза навернулись слезы.

– Я тоже люблю тебя, милая.

Я повернулась к Коулу.

– Ты.

Он склонил голову набок.

– Да?

Я прислонилась лбом к его лбу.

– Тебя я тоже люблю.

На его губах заиграла торжествующая усмешка.

– Я знаю.

Наступило неловкое молчание, когда мы оба не решались заговорить о том, что нас действительно беспокоило.