— Я за ребенка готова умереть. И думаю у всех матерей это так. Муж-жена — это другое понятие, хотя многие и прикидываются…

— То, что все мы в обиходе понимаем под словом любовь — это очень сильное чувство.

Твои слова подтверждают мои.

Человека можно сравнить с компьютером. В зависимости от установленных программ, он по-разному решает жизненные задачи, которые порой рвут его на части, но в сфере влияния жизни место смерти, вроде как, и нету.

— Ты не ответил: готов ли ты умереть за свою жену?

— После полученного мной опыта на прежней работе, где я узнал столько жизненных историй и различных поступков людей в самых разных ситуациях, и, главное, — причин этих поступков, а может еще и из-за того, что сейчас у меня есть ответственность перед детьми, — то я теперь не могу просто разбрасываться словами, как в юности, даже, если и сильно верю в них, потому, что хорошо теперь знаю, что сказать и сделать — две большие разницы, что и не зависит, в полной мере, от желаний говорящего. Хотелось бы верить, что я смог бы умереть в необходимом случае, когда понадобится и не обязательно по какой причине — ради жены или какой другой, но тоже важной причины, однако, как я поступлю, когда это придется сделать, я не знаю. Откуда я могу об этом знать? Зарисоваться сейчас перед собой и перед тобой? Зачем? Мне это не нужно.

И меня нельзя назвать смелым. Обычно я могу поступить, как требуется, если мне будет дана возможность для разгона, чтобы войти в нужное состояние. По крайней мере, я так думаю. Но как поступлю, — точно никому не известно. Насколько совпадут мои действия с моими мысленными убеждениями, я тоже не знаю.

— Ну, вот, а говоришь, — лебединая верность. А лебеди не думают, у них это — безусловно. Нет мозга.

— А где в чувствах ты видишь мозг?

— А у человека остается всегда право выбора, сомнения, страха, наконец…

— У человека выбора нет. Он думает, что выбирает, но это — иллюзия… Точнее, он верит в то, что способен свободно выбирать, но при детальном, повторюсь, беспристрастном тщательном рассмотрении любого примера, — всегда окажется, что есть лишь одна строгая причинная закономерность, которая приводит его к каким-то поступкам, которые мы и оцениваем, например, как смелость, безрассудство, трусость или др.

— Твоя проповедь не убедительна.

А у лебедей — есть чувства?

— Наверное. Животные тоже чувствуют. Посмотри, сколько в инете видеороликов тому в подтверждение.

— Нет. Инстинкты, рефлексы. Любой биолог тебе скажет. Это — красивая сказка, в которую ты веришь. Ну, это не плохо и не хорошо…

— Я же тебе говорил, что у каждого свои определяющие причины…

— Хорошо. Допустим, выбора нет? А как же ты сам?

— Для меня сейчас главное только одно: обеспечить и поставить на ноги деток. Все другое, в том числе, любые мои чувства, не в счет, — пустое…

— Человек должен меняться и пересматривать свои взгляды. Иначе — деградация и тупизм. Все течет — все меняется!

— Интересно, и кому же это он должен?

Ты презираешь тупизм и деградацию?

— Я не презираю. Констатирую.

— И все же, в твоих словах это чувствуется…

— Должен себе… жизни, окружающему миру…

— Да нет же! Как это можно себе что-то там быть должным, а, тем более, жизни или окружающему миру? Это всего лишь красивые слова идеалистов или тех, кто желает управлять людьми.

— …Нет, может и не чувствуется… по большому счету я себя считаю неудачницей…

— Вот отсюда и ноги растут! Да посмотри вокруг, как некоторые действительно плохо живут, вот, где неудачники! А у тебя дочь, муж, молодость! Вся жизнь впереди! Жизнь — прекрасна!! Жизнь — это дар! Пользуйся, на здоровье! Ты же от добра еще хочешь большего добра. Схаменысь!

— А я с тобой не могу согласиться. Мы у себя одни. Неповторимые! Я говорю не о внешнем, — о внутреннем!