Никому тебя не отдам - Юлия Бонд

В моих фантазиях он должен был вести себя совсем по-другому. Но это были не фантазии, а суровая, мать её, реальность. В два шага преодолел расстояние между нами. За плечи схватил крепкими руками, а я едва знакомой лужицей не растеклась у его ног и к груди почти не прильнула. Не ожидала. Совсем не могла предполагать, что любовь такая… Это удар под дых. Это прыжок в пустоту с высоты птичьего полета. Это было больно!

Он шумно дышал, обнимая за плечи. Моя спина касалась его груди, а ягодицы упирались в бёдра. Знакомый аромат вскружил голову, когда он, слегка поддавшись вперёд, зарылся лицом на изгибе моей шеи. Мурашки. Сотня, тысяча, миллион. Не сосчитать. Но они забрались под кожу. Пробежали вдоль всех позвонков, а затем нагло коснулись коленей. Едва не упала. Хотя, лучше бы свалилась прямо там, на балконе. Головой бы ударилась, как можно сильнее, чтобы потерять память. Чтобы навсегда выкинуть из головы человека, которого так и не смогла забыть.

— Я скучал, — знакомые хриплые нотки послышались совсем рядом, а я заметно вздрогнула от неожиданности.

В ответ на мою реакцию, он развернул к себе лицом. А затем заставил поднять подбородок, чтобы я посмотрела ему прямо в глаза. Но я не смогла. Веки прикрыла, пытаясь удержать дурацкую влагу в глазах. Только бы не зарыдать! Только бы не показать ему, насколько сильно его ЛЮБЛЮ. Разве так можно, любить человека до самоуничтожения и саморазрушения? Разве можно забыть боль, которую тебе оставил человек, которого ты любишь? С такими чувствами я впервые столкнулась в своей жизни. Это тот случай, когда любишь не за что-то, а вопреки. Вопреки своей гордости и чести. И оказалось, что любить его — больно.

— Почему ты не смотришь на меня? — Спросил он, когда я продолжала стоять с закрытыми глазами.

Я так и не ответила. Даже, когда встряхнул меня за плечи, всё равно не ответила, как и не открыла глаза. Боялась на него смотреть, боялась и звук издать, не то, чтобы говорить. Только от одного присутствия его, я сходила с ума. Слетала с катушек на ровном месте, рассыпаясь на тысячу осколков.

— Леся, милая. Но за что ты меня любишь? Я же подонок, ты ненавидеть меня должна! Кричи, бей кулаками. Но не веди себя так! — Его голос врезался в подсознание, оставляя в памяти каждое слово.

Я проиграла. Оказалась слишком слабым игроком в этой партии. Триумф был за ним, а мне оставалось лишь поправить на его голове лавры победителя. Надменный, высокомерный, такой, как прежде. Грубый, брутальный, прямолинейный, но любимый?

— Отпусти, — голос вернулся. А затем осмелилась открыть глаза и посмотреть на него. — Больше. Никогда. Не прикасайся ко мне!

Все слова с такой горечью произнесла, будто на смертном одре стояла. Если бы я могла убивать взглядом, то уже трижды заживо сожгла Ариевского. Настолько сильно сыпались из моих глаз искры. Любовь с примесью боли — самая настоящая гремучая смесь, просто коктейль Молотова.

Но он не отпустил. Только клещи на моей талии сжал, что в груди стало тесно. Из лёгких весь воздух выбился, а голова, точно закружилась. И тогда, открылось второе дыхание, не иначе. Принялась кулаками молотить по широкой груди. А затем, когда он разжал тиски своих пальцев на моей талии, всё же влепила смачную пощёчину.

— Мудак ты, Тимур. — Осмелилась в глубину серых глаз посмотреть. Да только не увидела ничего, кроме пустоты.

Ариевский стоял напротив и потирал ушибленную щеку. Ухмыльнулся криво на одну сторону, а затем так высокомерно посмотрел, будто ровняя с кафельной плиткой на балконе:

— Можешь гордиться собой, Лисёнок. Только что ты дала по морде майору уголовного розыска.